– Да… но… понимаете… – заговорил Финтан.
– Понимаю что? – нахмурился Трипп.
Финтан моргнул. Он, само собой, предполагал, что Трипп уже обо всем слышал и приехал попрощаться. Но теперь становилось совершенно очевидным, что дело не в этом. Что ж, если он не знал, что Колтон женат…
– Я бы хотел просто увидеть брата, и все.
– Я серьезно. Сядьте.
Глава 17
Финтан изложил все так просто и бесстрастно, как только мог, то есть не слишком удачно. Но он знал, что легко и не может быть. Теперь для них никогда не настанет утро, каким бы оно ни было снаружи. Какой бы чудесной ни была комната, в которой он просыпался, каким бы прекрасным ни был пейзаж за окном. Если он спал в комнате Колтона, он постоянно слышал писк медицинских приборов, и сиделка заходила каждые два часа, и он просыпался каждый раз, когда ритм дыхания Колтона менялся или он издавал какой-нибудь звук.
Но спать одному, в другой части огромного дома… нет, это было самое одинокое место во всем мире. Кровать была слишком большой, толстый ковер слишком заглушал звуки. Финтан просыпался и начинал беспокойно ходить по спальне.
Втайне он даже хотел бы вернуться обратно, в фермерский дом, – так чтобы рядом были Флора, Иннес, Хэмиш, отец, и Брамбл сопел бы у плиты, свернувшись клубком, во сне видя себя щенком, который совал нос куда только мог.
Но в остальном это был его долг, он обязан был стоять на вахте. До самого конца. Этот прекрасный дом стал его тюрьмой, а он – своим собственным тюремщиком.
Конечно, ничего такого Финтан не сказал здоровенному американцу, сидевшему в кухне и недоверчиво таращившемуся на него. Трипп снял свою бейсболку, но, похоже, не знал, что с ней делать, так что то клал ее на колени, то снова сжимал в руках.
– Но он не может так заболеть, – проговорил Трипп, скрутив бейсболку в пальцах. – Черт… – Моргнув, он снова посмотрел на Финтана. – Ведь он даже маме не сообщил… – Его голос стал совсем тихим. – Должно быть, он по-настоящему нас ненавидит?
Финтан пожал плечами:
– Если честно, он вообще никогда о вас не говорил.
– Ха… – Трипп снова моргнул. – Это вроде как еще хуже.
– Но что произошло? – спросил Финтан. – Что случилось в вашей семье?
– Бог мой, это же было так давно! – пробормотал Трипп. И постарался увильнуть. – Вообще-то… можно мне чашечку кофе?
Финтан подошел к кофеварке.
– Ну, понимаете… просто… Когда я был мал, ребят вроде Колтона было, прямо скажем, совсем немного…
– Может быть, вы просто не присматривались? – уточнил Финтан.
– Конечно, – кивнул Трипп. – Но это было так давно… – На его лице вдруг отразилась боль. – Я думаю… Думаю, маме захотелось бы с ним повидаться. Вы знаете, что он никогда, ни разу не приезжал домой? Никогда не давал никому шанса… ну, извиниться…
– А как относился ко всему ваш отец?
– Со мной он всегда был хорош. А с Колтоном… ну… они никогда не были близки…
Финтан выжидающе молчал.
– Он был не… наверное, он был не таким, каким папа хотел бы видеть своего сына.
– А вы были?
Трипп нахмурился:
– Простите, сэр, но я не думаю, что должен посвящать вас в детали…
– Я ваш родственник.
При других обстоятельствах выражение лица Триппа снова можно было бы счесть забавным.
Финтан встал.
– Пойду поговорю с ним, – сказал он. – Подождите здесь, пожалуйста.
Сегодня все было иначе. Обычно по утрам Финтан сидел рядом с Колтоном, сжимал его руку, или осторожно обнимал, или рассказывал местные новости и сплетни, не зная, понимает ли его Колтон, а тот то и дело впадал в дремоту.
Но этим утром Колтон лежал на спине, а не на боку, сжимая руки, все его исхудавшее тело говорило о напряжении.
И как только Финтан вошел в дверь, Колтон первым делом пробормотал:
– Этот сукин сын явился?
В эти дни Колтон очень редко заговаривал первым. И это так порадовало Финтана, что он даже на мгновение мог притвориться, что его друг вернулся.
– Да, – ответил он, садясь на край кровати и целуя Колтона в лоб.
– Как он выглядит?
– Толстым.
– Хорошо.
– Ну, ничего нет плохого в том, чтобы быть толстым, – подшутил Финтан, совсем как раньше. Раньше… – Он выглядит заметно получше тебя.
– В самом деле?
– Нет.
Колтон фыркнул:
– Поможешь мне сменить рубашку?
Финтан выбрал бледно-голубую льняную, которая всегда ему нравилась: она отлично подходила к глазам Колтона. Он был осторожен, остро осознавая, насколько тонкой стала кожа Колтона: его пальцы просто проваливались в нее, он видел под ней голубые линии кровеносных сосудов.
– Черт побери… – только и сказал Колтон. Рубашка повисла на нем. – А одеколон? Он меня пахнет болезнью.
Это было правдой: от Колтона пахло антисептиками и лекарствами. Но он ведь не был в этом виноват. Финтан принес одеколон «Марк Якобс», свой любимый, стоявший в ванной комнате Колтона. Теперь Финтан не выносил этот запах.
– Ладно, как я выгляжу? – спросил Колтон, когда Финтан поднял изголовье больничной кровати, чтобы Колтон мог более или менее нормально сидеть.
А потом, спохватившись, нашел любимые белые кроссовки Колтона. Давно, очень давно Колтон не надевал никакой обуви.
– Чертовски ободряет, – сказал Финтан, зная, что заставит Колтона улыбнуться.
Сайф уже заходил к ним утром, и Финтан дал ему понять, что чем меньше морфия получит сегодня Колтон, тем лучше. Конечно, это означало и обострение боли, но Колтон старался не морщиться. Даже если бы с ним все было в порядке, при такой худобе сидеть было бы тяжело для кого угодно.
– Хочешь немножко косметики? – спросил Финтан.
– Да ты что?! Как ты мог подумать? Мой брат совсем свихнется!
Финтана охватила радость, пусть на мгновение, – радость оттого, что Колтон шутил, разговаривал, был с ним… это казалось настоящим блаженством, это были украденные мгновения, хотя Колтон морщился от боли, а Финтан делал вид, что ничего не замечает, – он действительно пытался не замечать, каких усилий все это стоило Колтону.
– Ты готов?
Колтон кивнул.
– И еще: хочешь, я дам ему по мягкому месту в любой момент?
– «Мягкое место» означает «задница»?
– Нет, – возразил Финтан.
И Колтон улыбнулся потрескавшимися губами. Финтан тут же подошел к нему и смазал его губы вазелином, потом осторожно растер его, чтобы все выглядело не слишком странно. Потом поцеловал Колтона, вдохнул запах одеколона – и вдруг его охватило странное желание заплакать и немедленно заняться с Колтоном любовью, но Колтон снова поморщился от боли…
