вся информация, которой мы располагаем. Если что понадобится, ты знаешь, как меня можно найти. В моём распоряжении есть одна группа. В общем, пока, Андрей, — отходя, сказал на прощание связной и растворился в серой массе людей.
Романов сделал глубокий вдох, чувствуя в атмосфере напряжённость и недосказанность, и направился к лифту.
На душе у Призрака была какая-то пустота, в которой он терялся сам, не понимая того, где же найти выход оттуда, куда не знал даже дороги… Такое происходило часто с Андреем. Его потерянность в себе и в той пустоте вокруг него, бесспорно, тяготили его душу. Он чувствовал, что в принципе никому не нужен в этом мире, однако это было не совсем так. Романов любил бросаться от одной крайности в другую. И сейчас, когда он шёл по парижским улочкам, пропитанным влагой и дождём, который стал внезапно снова накрапывать, границы крайностей лишь ширились и увеличивались.
Призрак посмотрел на пасмурное зимнее небо, представив на мгновение, что с него падает снег, который он очень любил в декабре. Ему казалось, что он очищает душу от всех трудностей и проблем, случившихся в заканчивающемся году. Всё становится сразу просто и легко, а также чуточку спокойнее.
Романов зашёл в отель, провел по мокрым волосам ладонью руки и подошёл к стойке администратора, взяв ключ-карту. Он осмотрелся по сторонам, по привычке ища что-то подозрительное, но ничего не заметив, подошёл к лифту и нажал на кнопку вызова. Двери лифта тут же раздвинулись в стороны, и Андрей зашёл внутрь. Что-то внутри мгновенно перещёлкнуло в голове, и одни воспоминания сменили другие. Казалось, он жил в этих воспоминаниях, пытаясь найти то лучшее, что всегда терял. Всё проходило, как и лифт, который поднимался на этаж, оставляя свой след в таком близком прошлом, которое забудется, а затуманенные временем лица никогда не исчезнут и будут продолжать мучить Романова, что бы он ни предпринимал и что бы ни делал.
Он вышел из лифта, пройдя по застеленному коридору великолепным ковровым покрытием и поднеся ключ-карту к считывателю, открыл дверь своего номера, войдя в апартаменты.
Номер был относительно скромный, но как всегда в хорошем отеле. Всё так, как любил Призрак. Обстановка в апартаментах царила в стиле модерн, что не оставляла никаких впечатлений в сознании Романова. Он снял пальто и бросил его на кресло, стоявшее у журнального столика, выполненного из металлического основания и стеклянной столешницы. Это единственное, что говорило о чем-то более современном во всей обстановке.
Андрей сел за стол и включил ноутбук, достав из кармана пальто, лежавшего на спинке кресла, конверт. Оттуда он достал карту памяти и вставил её в разъём ноутбука.
Романов сел на мягкий деревянный стул, обитый красной обивкой, и пододвинулся поближе к столу, чтобы сосредоточиться на работе. Он сделала глоток виски из стакана, налитый ещё до встречи со связным, и, почувствовав привкус любимого виски во рту, принялся смотреть данную ему карту памяти.
Неспешно изучив содержимое папок и файлов на карте памяти, Романов снова наполнил стакан шотландским виски и сделал большой глоток. В голове царил сумбур от изученной разношёрстной информации, где было место и французской ячейке Аль-Каиды и ряду наёмников, которые, сбившись в группы, занимались захватом каких-либо материалов или информации. Романов пытался анализировать и сопоставлять информацию, отделяя одну от другой и не примешивая к этому третью. Размышлять с каждой новой минутой становилось всё тяжелее и тяжелее. Казалось, что голова идёт кругом, но Андрей на время остановился, сделал ещё небольшой глоток виски и уже более спокойно стал думать, снова вернувшись к материалам с карты памяти.
Всё прочитанное снова предстало перед Призраком страшными образами, и на какое-то мгновение показалось, что в этих материалах ничего толком нет! Особенно нет того, с чего можно начать поиски образца. Зацепок особых не было, кроме единственного человека, который фигурировал, как единый связующий механизм для наёмников и террористов, хотя они были совсем разными. Террористы одержимы идеями, а у простых наёмников главным стимулом всегда являлись и будут являться только деньги, и более ничего. Некий Саид Бен-Арфа как раз и был тем, кто был поставщиком информации для всех. Активный член французской ячейки Аль-Каиды со связями по всему миру, но в официальном прикрытии было указано, что он врач из ВОЗ. Всемирная организация здравоохранения была для него как подарок и великолепно прикрывала его истинную деятельность! Романов прекрасно понимал, что придётся выйти на этого человека, сесть ему на «хвост» и посмотреть, куда и к чему он его приведёт. Призрак встал из-за стола, на мгновение задумавшись о том, что, скорее всего, всё будет не так просто, как кажется. Да, возможно он и работает в одиночку, но у него точно есть группа прикрытия и телохранители, которых нужно будет обыграть или уничтожить, чтобы добраться до самого Бен-Арфа.
В материалах также указывалось, где возможно было найти объект, и дана была его фотография. Андрей закурил кубинскую сигариллу, достав её из пачки, лежавшей на столе, и сел обратно за стол к работающему ноутбуку, после чего чиркнул ещё раз зажигалкой, продолжая думать, и пододвинул к себе пепельницу.
Он понимал, что время постепенно поджимает, оставляя туманные шансы, чтобы найти и вернуть образец, поскольку противоборство с оперативником ЦРУ, какой, скорее всего, будет обладать той же информацией, что и у него самого, так же возьмёт след и уже начнётся небольшая войнушка между двумя самыми сильными игроками, а именно, «конторой» и «компанией». Всё это означало только одно: что сложностей по ходу дела будет хватать, и они даже постепенно не будут уменьшаться, а только увеличиваться с каждым мгновением. Ресурсы ЦРУ в Париже и ресурсы ФСБ были кардинально разные по сложности, сами по себе никогда не отпугивали Романова, а лишь подстёгивали его на более искусную игру.
Конечно же, Призрак понимал, что при всём при том Аль-Каида остаётся Аль-Каидой, и ждать от неё возможной глупой ошибки было бы просто нелепостью, и говорить об этом было глупостью, хотя сила этой террористической организации была не такой, как десять или пятнадцать лет назад. Поэтому о непрофессиональности в этом деле говорить было нельзя. На кону стояло очень многое, и каждая даже мельчайшая ошибка могла привести к фатальному поражению.
Романов посмотрел на свои швейцарские наручные часы, показывавшие семь часов вечера, и аккуратным движением пальцев затушил в пепельнице кубинскую сигариллу, сделав последний глоток оставшегося в стакане виски. Он на мгновение закрыл глаза и встал с мягкого деревянного стула, обитого благородной красной тканью. На какие-то
