невольно сглотнула.
“Хочу облизать его…”
И о чем я только думаю?! Не думала, что такая извращенка.
— И что бы ты хотел обо мне узнать?
— Ну, например, любимый цвет.
— Синий.
— Книга?
— “Ромео и Джульетта” Шекспира.
— Так ты романтик.
— Вообще-то это — трагедия.
Леон просто поймал меня в капкан. Заключил в объятия и я вся выпрямилась, как натянутая струна под его натиском. Леон поцеловал меня в шею, голова закружилась, хотелось еще и еще.
— Еще вопросы есть? — сбивчиво спросила я, ловя ртом воздух. — Если нет, то я следующая в душ.
Увернулась от его поцелуев и проскользнула под мышкой, скрывая смущенное лицо.
— Помни, что я тебя жду!
Как же! Ждет он! Стоило мне выйти из душа, подготовившись морально и физически к страстной ночи, как я нашла Леона спящим на моей кровати. Это было безумно мило и… разочаровывало. Ладно. Мы оба устали. Он после тренировки, я — после гребли и беготни по коридорам. А ведь специально украла у Фреи одну из красивых ночнушек.
Примостилась рядом. Странные эмоции, ныне мне неизвестные. Я и волновалась, и радовалась, и грустила и желала его всем телом! Так много эмоций, что не выдержать. Леон во сне перевернулся на бок и накрыл меня своей сильной и довольно тяжелой рукой. Благо, не храпел. За это буду явно отвечать я. Фрея всегда жаловалась, что от звуков, что я издаю во сне — дрожат стены. Как он к этому отнесется? Мама всегда говорила, что такие вещи надо сообщать “на берегу”, но у нас с Леоном так не получалось. Всё слишком быстро, странно, сумбурно.
Пока лежала, смогла еще раз его рассмотреть. Красивый пёс, ничего не скажешь. Протянула руку к дневнику и всё-таки убрала похотливые мыслишки куда подальше. Всё лучше, чем не спать всю ночь, или не дай бог разбудить его.
“Может разбудишь?” —гребаное похотливое подсознание снова дало о себе знать.
“Нет, нет. Он устал, пусть отдохнет.”
Сердце стучало в висках, в конечностях. Здравый смысл боролся с похотливой извращенкой. Ворочалась как уж на сковородке, то на один бок перевернусь, то на другой. Расслабленное спящее лицо Леона в сантиметре от моего носа, грудь медленно вздымалась. Красиво, просто красиво. Говорил, что соскучился, а сам уснул. Еще и так нагло и бесцеремонно! В моей постели! Мы об этом не договаривались. Не слишком ли это быстро после одной ночи вместе, и пары коротких диалогов?
Бесит. Зажала ему нос двумя пальцами. Сначала ничего не произошло, но вскоре нужный эффект был достигнут.
— Ох, я, кажется заснул, — Леон пытался проморгаться, потер глаза.
— Тебе не кажется, — обиженно подытожила я.
Он пристально посмотрел на меня сквозь завесу полумрака комнаты. В голубых глазах отражался лунный свет.
— Мы не договаривались, что ты будешь здесь спать.
— Если хочешь, я могу уйти, — Леон обворожительно улыбнулся, а я поплыла. — Ты готова отправить меня снова сидеть под дверью, где Дерек и Фрея…
Швырнула в эту наглую ухмылку подушку, та была ловко перехвачена и откинута в сторону. А я оказалась в капкане сильных рук, прижатая всем телом к кровати.
— Так мне уйти? — Леон шептал мне на ухо, а его губы оставляли дорожку из легких, едва ощутимых поцелуев на шее, от которых сводило конечности.
И почему он вызывает во мне такую бурю? Так было бы с любым или только с ним? Это из-за его внешности или из-за того, что он так нежен и аккуратен? Интересно, сколько у Леона было девушек. Самый тихий из красавчиков оказался змеем-искусителем, а я как дева из легенд, что сорвала это дурацкое яблоко с Древа Желаний.
Рука Леона скользнула вдоль тела, задрала тонкую ткань ночнушки и стремительно оказалась у меня между ног. Не смогла сдержать стон. От низа живота до самой головы разливалось тепло, волна удовольствия топила меня снова и снова. Какой же он всё-таки гад! Это нечестно, я была лишена возможности сопротивляться, мне это нравилось так сильно, что когда он на миг замирал, хотелось кричать, чтобы не останавливался. Он мучил моё тело своими ловкими пальцами, а я снова умирала и возрождалась, как Феникс под его натиском.
Поцелуи стали горячее и напористее, ласкали чувствительную грудь. Хотелось отрубить себе голову, потому что меня буквально прошибало током. Он дергал за ниточки, а я послушно подчинялась. Это не просто приятно, секс с Леоном — феерия, настоящее волшебство. Магия без магии. Если бы я не поцеловала его тогда в подвале, было бы у нас что-то? Или он так и остался бы красивым мальчиком, за которым я наблюдала с трибун?
Желание Леона камнем упиралось в бедро. Всё в его теле было идеально, даже мужское достоинство, которое раньше при просмотре соответствующего кино, не вызывало во мне такого отклика.
Ноги свело и пробило дрожью. Пальцы Леона ускорились, было очень-очень жарко и влажно. Я непроизвольно выгнула спину, возбуждение достигло пика, вырвалось наружу громким стоном, а затем также резко отпустило, оставляя после себя приятное послевкусие. Я почувствовала свободу в теле, пик удовольствия. Что он сделал? Почему это было так хорошо? К этому можно и привыкнуть!
— Что ты со мной сделал, Леон? Я не ощущаю ни рук ни ног, — хватала ртом воздух, а по щекам, кажется, потекли слёзы. Жестокая пытка. Слишком. Я просто не готова была к такому кайфу. И слезы эти были от радости.
— Ничего особенного. Просто заплатил за ночёвку.
— Идиот. Я бы тебя не выгнала.
— Я не мог быть уверен.
Первая ночевка с парнем под боком стала бессонной ночью. Мы были как звери, что не могли насытиться пойманной добычей. Распотрошили тушку, быстренько разделались с мясом, а потом еще долго обсасывали кости одну за другой. Отдохнуть явно не получилось. Но эта усталость не шла ни в какое сравнение с любой другой. Та усталость, от которой хочется петь и танцевать и совершать великие подвиги.
— Вита, ты дома? Тебя мать потеряла!
Фрея влетела в общую комнату и искала меня. От её крика мы с Леоном сразу же проснулись. Я вскочила как ошпаренная, поняв, что забыла закрыть дверь в свою спальню. Нос Фреи чуть не столкнулся с косяком.
— Ты что творишь, придурошная?
— Я не одета, сейчас выйду.
— Да мне всё равно. Матери позвони, твой магический шар недоступен.
— Будет сделано! — прокричала из-за закрытой двери.
— Ты что убралась? В лесу что-то сдохло?
Мне хотелось провалиться под землю. Леон молча смотрел на меня с кровати, прикрытый лишь тонкой простыней.
— Я сейчас… — одними губами
