хочет общаться с сыном. Скорее всего я препятствовать этому не буду.
Никита задумчиво сдвигает брови к переносице, услышав мое признание. С серьезным выражением лица он кажется еще более взрослым.
— А почему отец Дениса в больнице? Чем-то болен?
— Его вчера сильно избили. Он приезжал ко мне сразу после твоего ухода.
Никита задумчиво жует губу и смотрит на меня долгим взглядом.
— Темненький и плечистый? На большой черной машине? — уточняет.
Я киваю.
— Мы немного разминулись, получается.
Я опять киваю и отодвигаю от себя пустую тарелку.
— Фамилия его под запретом?
— Зачем тебе?
— Просто интересно.
— Это я с тобой обсуждать не собираюсь, — категорично отвечаю.
— Ну ок, — недовольно хмыкает Щербаков. — Может, прогуляемся немного?
— Нет, — отрицательно качаю я головой. — На улице очень холодно, да и Дениса пора забирать. День сегодня был суматошный. Все пошло не по плану, — сетую, вспомнив о размороженной курице, которую собиралась готовить.
— Тогда я отвезу вас домой и поеду на работу. Ты не против?
— Не против.
Через сорок минут Щербаков останавливает машину у нашего дома. Выходит на улицу и провожает нас с сыном до двери.
— Настя, — окликает меня. — Мое предложение о свидании в силе, и если туфли тебе жмут, то надень кроссовки. С улыбкой на твое усмотрение. Мне ты и грустной нравишься.
На душе скребут кошки. Как же все не вовремя. Происходящее напоминает события четырехлетней давности. Практически один в один. Что это? Совпадение или новое испытание?
— Я подумаю, — отвечаю и скрываюсь за железной дверью.
Дома отвлекаюсь игрой с Денисом и почти забываю о Володе и Никите, но ночью, оставшись наедине со своими мыслями, понимаю, что ничего у меня не прошло к Третьякову. И что с этим делать, я не представляю.
Глава 15
— Ну что? — интересуется Алена. — Есть какие-нибудь новости про Третьякова?
Не знаю, что ответить. Вчера вечером, когда я позвонила медсестре, чтобы узнать о состоянии Володи, сказали связаться с родней. Теперь ничего не остается, как заниматься привычными делами и надеяться, что с Третьяковым все будет хорошо. Из рук все валится без этих новостей.
— Нет, мне ничего неизвестно. Нужно связываться с родственниками.
— Понятно, — вздыхает Алена. — А работу новую нашла?
— Ничего я не нашла. Буду готовиться к зачетам. Закрою хвосты, потом размещу повторно резюме на хэд-хантере. Может, Марьяне позвоню. Не пропаду. Не переживай за меня.
— Я и не переживаю. Просто хочу помочь. А если попробовать через Гончарова найти тебе работу? Ну то есть через его человека? Костя оставил контакты, к кому обращаться в случае чего. Правда нет гарантий, что ты не у Третьякова в офисе будешь сидеть. Слышала же, что Володя теперь преемник Гончарова? Тот мотает срок в тюрьме, и они объединили свои усилия и капиталы.
— Откуда бы я могла узнать такую информацию? — хмыкаю я.
— Ну да, — соглашается Алена. — Я и сама была не в курсе. Ян недавно рассказал. Кстати, мы на следующей неделе собираемся прилететь. Так что скоро увидимся.
— Да ладно? — не удерживаюсь от восторженного возгласа.
— Заранее говорить не хотела. Ян будет свои вопросы решать в Москве, а мы с мелочью к тебе заглянем. Андрюша до сих пор стонет, что ему некого доставать и они с Арсом поменялись местами. Кто бы мог подумать.
— Боже… Какая замечательная новость! Я так по вам соскучилась!
Мы еще немного болтаем с Аленой, а потом я сажусь за учебники, пока няня развлекает Дениса. Не могу толком ни на чем сконцентрироваться. Но спустя несколько минут погружения в текст, меня затягивает, и я занимаюсь до самого ухода Татьяны Павловны. Спать ложусь поздно — бессонница.
Так проходит еще три дня, Никита часто звонит и настойчиво предлагает выйти на прогулку. Я, сдавшись, соглашаюсь встретиться с ним в кафе. Заканчивается все очень непредсказуемо и ярко. Щербаков накидывается на меня, сжимает в своих руках. Мы целуемся в его машине, словно подростки. Меня захлестывает давно забытыми эмоциями. Это так волнующе! Но идиллию прерывает входящий звонок. Номер неизвестный.
— Нужно ответить, — говорю я, отстраняясь от Никиты, и нажимаю зеленую кнопку.
— Настя? — звучит в трубке отдаленно знакомый голос. — Я от Третьякова. Владимира, — тут же уточняет мужчина. — Меня зовут Титомир. Ты, наверное, меня не помнишь?
Тит Рахманинов, лучший друг Володи. Помню я, конечно. Все.
— Как его состояние? Он… Ему стало хуже?
Сердце пускается в бешеный галоп. Горло сковывает спазм.
— Все нормально, — заверяет Тит. — Вчера вечером Вову вывели из медикаментозного сна. Сотряс он получил приличный. Сломано два ребра, да и вообще выглядит сильно помятым. Еще недельку-другую даст врачам над собой поиздеваться, а потом начнет рваться в бой.
— Куда?
— На работу. Вова попросил связаться с тобой и кое-что передать. Я могу подъехать?
Смотрю в окно на горящие окна своей многоэтажки. Продолжать вечер с Никитой я и так не планировала. Встречаться с другом Володи — тем более. Но как же радостно от долгожданной новости, что Третьяков пришел в себя и с ним все в относительном порядке!
— Да, конечно. Заезжай.
— Отлично. Скоро буду на месте. Адрес у меня есть.
Я сжимаю в руке телефон, чувствуя облегчение такой силы, словно с плеч упала многотонная плита.
— Кто это был? — спрашивает Никита.
Жаль, что ему пришлось услышать разговор о другом мужчине. Впрочем, это не мои проблемы.
— Настя? — зовет Щербаков, когда долго не отзываюсь.
Кажется, что в его голосе слышна ревность. Я поворачиваюсь и не могу сдержать улыбки. Насупив брови, Никита смотрит исподлобья. Нет, мне не кажется. Действительно ревнует.
— Это неважно.
Злить намеренно я, конечно же, никого не хочу, но и посвящать в свои дела после одного поцелуя — тоже. Думаю, Никита это понимает.
— Пока, — улыбаюсь и тянусь к ручке двери, но слышится щелчок блокировки. — И что это значит? — Теперь мой черед хмуриться.
— Что я хочу знать, кто к тебе сейчас приедет. Меня ты динамишь, а какого-то мужика ждешь. И выглядишь при этом такой счастливой, будто… Даже слов подобрать не могу.
— И не нужно ничего подбирать, — смягчаюсь я. — Роль ревнивого Отелло тебе не идет, Никита. Открой дверь. И не дави на меня. Я же не прошу тебя отчитываться, с кем ты проводишь время по вечерам.
— Ни с кем. С работой, — тут же отвечает он.
— Совсем-совсем ни с кем? — флиртую я, вновь кайфуя от этой легкости. Или от того, что у Володи все хорошо? Наверное, все вместе взятое.
— В кулак дрочу. Представляя тебя, — говорит Никита на полном серьезе.
Щеки обдает жаром. Молодой, горячий, привлекательный,
