строгой, даже жесткой. Но она была справедливой, честной и... по большому счету, она одна из немногих в Министерстве, кто работал не от скуки, не в поисках перспективного замужества или престижа, а ради сохранения прав и свобод магов и магических существ. Как и задумывалось изначально при создании Министерства!
Дарина, похоже, относилась к другому типу. Феликс только не мог пока понять, что её больше интересует: престижное место работы или замужество. О скуке речи не шло. Уж эта девчонка всегда найдет, как себя развлечь!
— Ты меня не видел, — шепнула она, вырываясь, — и ничего обо мне не знаешь! — её слова звучали почти отчаянно, — и может тогда я позволю тебе, стажер, сдать это идиотское растениеводство. Если ты, пустышка, вообще хоть на что-то способен!
Феликсу надоело держать вырывающуюся вертлявую змейку, в которую превратилась эта обворожительная девушка, и он ослабил хватку. Дарина вырвалась, но видя спокойствие на лице «пустышки», решила плюнуть напоследок еще оскорблений.
— Бездарь, — шипела она, — слабак! Выбрал самый тупой предмет! Да по нему защищаются одни только Дракулешти, — фамилия Феликсу была незнакома, но переспрашивать он не стал, а Дарина не стала пояснять, — а они вообще не колдуны! Но я уверена, — красивое лицо ведьмочки будто смялось, обезображенное чистой злостью, — ты и его не сдашь, человек!
Она развернулась и яростно застучала каблучками по лестнице.
— Чего эта Шереметева к тебе прицепилась? — послышался беспокойный шепот из-за спины. — Да ушла она, ушла, — пробурчала кошка.
Феликс обернулся. Над диванной спинкой виднелась чумазая зеленоглазая мордочка и две пыльные лапки по бокам. Остальные части Катерины Ивановны, очевидно, висели с противоположной стороны дивана.
— Хочет на моем место.
— Дарина?! — кошка подтянулась на лапках и вылезла на спинку полностью, повела розоватыми на просвет ушами. — С чего ты взял?
Кошка выглядела ошарашенной. По крайней мере Феликсу так показалось, хоть до этого он и не видел, чтобы кошачьи глаза одновременно округлялись и начинали сверкать зелёным с примесью желтых колких искорок.
— Она сама сказала, — стажер пожал плечами, — прилетела из Нового Аркаима, привезла приказ об отчислении. И себя на моё место.
— Бред какой-то, — кошка дернула хвостиком, — её же пристроили на кафедре артефакторики.
— А вы что, её знаете?
Историю Дарины знали, похоже, все. Кроме Феликса, конечно. Потому как была она из древнего и знатного рода.
— Родилась на глазах сотни слуг и придворных магов, выросла, получила первую ступень, — ту самую, какую должен был получить Феликс после защиты курсовой, — не знаю, чего ей не сиделось в Штормах. Посидела бы пару лет в престижном местечке на непыльной должности и замуж — рожать.
Все у Дарины пошло не так с самого начала: родители её были женаты больше сотни лет, но детей у них не было. Брак давно уже не просто трещал по швам — уже и швов-то не было, догнивали последние ниточки.
— Ходил слух, — кошка прижала уши, — они прибегли к одному из древних запрещенных ритуалов. То ли выпустили кровь из десятка человек, то ли... а не важно! — кошка заметила, как переменился в лице стажер и опустила подробности. — Это все слухи.
Слухи слухами, а отца Дарины сняли с высокого поста и отправили жить в шикарный дворец на задворки Империи. Вместе с беременной женой.
— Родила она ровно тридцать первого декабря.
Девочку счастливый отец нарёк Дариной — то есть дарёной, подаренной ему женой к новому году.
— По мне, так подарочек вышел не самый лучший, — отметила Катерина. Феликс кивнул, выражая полнейшую солидарность по этому вопросу. Такого нежданного подарка лично ему и даром не надо было!
Всего влияния древнего рода и особенно — Петра Перовича Шереметева, самого Министра Магии, так и не хватило, чтобы вернуть её родителей из опалы. Девочка провела все детство совершенно оторванная от магического общества. В приморском дворце, окруженная обожающими её родителями и множеством слуг.
— Я знаю с полсотни избалованных девиц, но эта, — кошка вытянула лапку, с недовольством разглядывая комок посеревшей сбившейся шерстки, — просто... фш! — Катерина то ли выругалась на кошачьем, то ли неудачно дернула спутавшуюся шерстку в попытке вычесать её коготками.
От неожиданности она подпрыгнула на полметра вверх, упала на спинку дивана, приземлившись, как самая настоящая кошка — на четыре лапы, ошарашенно помотала головой с вытаращенными глазами и прижатыми к голове ушками.
— Вы чего? — Феликс испуганно дернулся к ней.
— Брррр! — хвост Катерины, и без того лохматенький, распушился и превратился в толстенькую грязно-белую колбаску.
Катерина уставилась на него с ещё большим удивлением. Прижавшись всем телом к диванной спинке, она замерла секунд на тридцать, после чего хвост драматично опал, как сдувшийся воздушный шарик.
— Противно, — пожаловалась она, чуть виновато взглянув на Феликса, — когда шерсть трогаю, бррр, аж дрожь берет.
Феликс сел на диван, выдохнул. Нужно было уходить. Наверное. Но они о чем-то говорили.
«Точно, Дарина!»
— Значит, Дарина?
Кошка подняла ушки, спрыгнула на сиденье и села рядом.
— Даринка училась в Штормах на лучшем факультете. А до этого брала частные уроки. Её учила Луиза Скальва — дороже учителя в Европе не найти.
— Она что, платил своей тетё?
Кошка то ли фыркнула, то ли чихнула.
— Её родители платили. Бесплатно Луиза учит только сильных ведьм.
Пристроенная в знаменитый Университет Штормов, что в столице Империи, Дарина после диплома оказалась в тёпленьком местечке.
— Вообще, понимаю её. Я бы тоже сбежала, — кошка зевнула.
— Почему?
— Скучно. Сидишь в деканате, бумажки перекладываешь. Для слабой ведьмы, конечно, мечтец, — откомментировала Катерина и объяснила, — карьеру такая не сделает, как ни старайся. А вот замуж выйти — легко. Кандидаты в мужья сами приходят с зачетками и ведомостями — только выбирай и глазки строй.
Увы, Дарину, похоже, перспектива выгодного замужества за молодого и перспективного студента не вдохновила.
— А жаль.
— И правда, — рассеяно ответил Феликс, — теперь вот бродит тут, прижимается ко всем подряд.
— Да уж, — согласилась кошка, — а ты ей понравился.
Феликс посмотрел на кошку, но понять, шутит она или издевается, не смог.
— С чего вы взяли? — осторожно спросил он.
— А ты не видел, как она с тобой заигрывала?
— А вы откуда видели, вы же
