Когда они достигли портала и заглянули в холл, замешательство дворецкого стало понятным. Если сад у дома можно было с натяжкой назвать мило запущенным, то здесь была настоящая свалка. Холл являл собой просторную круглую площадку с мраморным полом и помпезной лестницей на второй этаж. Но во что превратилась эта лестница! На ее великолепных перилах были развешаны простыни, не иначе как для просушки! Они даже слегка колыхались на ветерке, проникавшем через открытую дверь.
— Какой странный способ сушить белье, — удивилась герцогиня. — Кто посоветовал вам его? Боже, к тому же они еще и не простираны! — воскликнула она с возмущением. — Как ваше имя? Где вас учили так управлять благородным домом?
— Поппер, ваша светлость, — ответил он со страдальческим видом. — Видите ли, это вовсе не белье, а свежие декорации к театральной постановке.
— Походит на деревья, — сказала Элинор, указывая на простыню с пятнами, — на кроны, вздыбленные ветром.
Ее мать прищурилась.
— А мне видится какое-то поле с морковками, — презрительно усмехнулась она.
В ответ раздался взрыв хохота, и все увидели спускавшуюся Лизетт. Какое-то время они смотрели на нее, пока Элинор не сделала приветственный жест. Она не видела Лизетт семь или восемь лет, сейчас она выглядела еще более изысканно. Элинор всегда завидовала ее светло-золотистым вьющимся волосам и овалу ее лица, как у средневековых мадонн.
— Эл-ли-и! — Спустившись, Лизетт заключила в объятия ее, снова ее и лишь потом — Энн.
Герцогиня заметно посуровела, глядя на их объятия.
— Моя мать, герцогиня Монтегю, — произнесла Элинор.
— О, сколько лет, не правда ли? — пропела Лизетт, улыбаясь герцогине и присев в реверансе. — Но я еще помню, какой чудесной была линия вашего подбородка, ваша светлость. Теперь она уже не такая четкая, граница слегка сдвинулась, прихватив лишку...
Та просто впала в ступор от изумления, и Элинор пришлось поспешить на помощь.
— Леди Лизетт вечно выискивает то, чего не замечают другие, она ведь настоящая художница, мамочка, — произнесла Элинор.
— О, умоляю, обойдемся без всяких приставок. Просто Лизетт. — Она помахала в воздухе пальцами, выпачканными красной, синей и лиловой красками. — Я работаю над декорациями для нашей сельской постановки, в которой и вам могу подыскать роль. Если пожелаете, разумеется.
Элинор не могла сдержать улыбки, глядя на Лизетт.
— Я должна вернуться в сад позади дома, — продолжила Лизетт. — Но мы обязательно встретимся за ужином. Поппер разведет вас по комнатам для гостей. — С этими словами она повернулась и исчезла.
Герцогиня поморщилась, и Элинор поняла, какого она мнения о манерах Лизетт.
Поппер снова занервничал, ломая в отчаянии руки.
— Мне было известно о вашем прибытии, ваша светлость, — начал он, — я должен был сделать все, чтобы дом выглядел приличным...
— Будьте любезны, проводите нас туда, где мы сможем отдохнуть, — приказала герцогиня. — Я чувствую приступ головной боли. И прошу вас, Поппер, уберите с парадного входа эти нелепые простыни, здесь им не место.
— Да, ваша светлость, конечно, ваша светлость, — забормотал Поппер. — Пожалуйста, следуйте за мной.
Спустя несколько минут Элинор, Энн и дворецкий покинули на цыпочках комнату герцогини, оставив ее на попечении двух служанок, которые тут же начали обмахивать веерами ее лоб и разводить в воде порошки. Для Энн была приготовлена соседняя комната.
— Видимо, вас мне придется разместить уже в другом крыле, — заметил Поппер, ведя по коридору Элинор. — Визиты к нам стали столь редки, что мебель в большинстве комнат стоит в чехлах. Не подумайте обо мне, что я какой-то невежа, простыни немедленно уберут с парадного входа. Ах, какое гневное выражение лица было у герцогини! — Он испуганно передернул плечами. — Я прибыл сюда из дома маркиза Фестла и знаю, как должен выглядеть аристократический дом.
— Я все понимаю, — мягко произнесла Элинор. — Мне также известно, что герцог Вильерс может прибыть к вам сегодня либо завтра. Позаботьтесь заранее о комнате для него.
Он побледнел и сник.
— Вот как? И все это в отсутствие леди Маргерит. Возможно, я отправлю ей записку с просьбой вернуться сегодня же.
— Превосходная идея, — согласилась Элинор. — Не могли бы вы также распорядиться, чтобы ко мне в комнату доставили мою собачку?
— Собака? Какая?! Где она?
— Маленький мопс, нежно-кремовый, с черненькой милой мордочкой, — ответила она.
Дворецкий растерянно уставился на нее:
— Не поймите меня превратно, леди Элинор...
Та скопировала надменно-недоумевающий вид своей матери герцогини, и дворецкий со страхом попятился.
— Что такое, в чем дело, Поппер?
— Леди Лизетт очень боится собак.
— Но зачем ей бояться Ойстера? Он еще щенок и такой породы, что не вырастет большим. Скорее он будет бояться Лизетт, чем она его. Все любят моего мопсика. — Оказавшись на пороге своей комнаты, Элинор отпустила дворецкого.
К тому времени как она закончила умывание, Ойстер был доставлен. Она чувствовала себя теперь намного лучше. Накинув пеньюар, она села к растопленному камину и посадила на колени мопса. Он был такой толстый, теплый и славный, и она так любила его.
— Ты должен стать воспитанным щенком и перестать делать пи-пи куда попало, — ласково пожурила она его.
Песик слабо повизгивал в ответ и с удовольствием давал себя почесывать. Заметив, что он линяет, Элинор решила, что пора оставить это занятие и начать одеваться. Это будет настоящее бедствие, если Вильерс застанет ее врасплох.
— Что, если я надену мое хлопковое вишневое платье с газовой косынкой? — спросила она Виллу. Платье было таким родным и знакомым, а она была еще слишком усталой, чтобы оголять грудь и щеголять в таком виде.
Вилла уже два часа была занята тем, что опорожняла ее картонки и расправляла платья на плечиках.
— Помилуйте, — произнесла она. — Здесь нет никакого вишневого хлопкового. Мои хозяйка и ваша сестра сама отбирала наряды для этой поездки и велела кое-что отложить в сторону.
Элинор вздохнула:
— У меня не осталось ничего своего привычного, только вещи сестры?
— Боюсь, что так, — кивнула Вилла.
«И долго мне еще ходить, как покорная овца, по ее правилам?» — спросила себя Элинор.
— Не вздыхайте так, — попросила служанка. — Взгляните-ка лучше на это чудо портновского искусства из узорчатого шелка. Его надо носить с маленьким кринолином. — Она повертела им в воздухе.
— Платье прекрасно, — согласилась Элинор. — Но у него очень нескромное декольте! Если я сделаю реверанс, моя грудь обнажится вместе с сосками.
