вновь предавался шоколадному упоению.
Между тем Бобр размышлял о проведенной операции. Все прошло, как запланировано. Долговцы наверняка пойдут по следу. Ну, допустим, его следы уже потеряны, а вот топтыгу можно выследить, поэтому он и указал ему это место, куда, наверное, не найдется желающих сунуть свой нос в случае непредвиденных обстоятельств. Теперь нужно переждать до ночи. Долг, скорее всего, сейчас будет прикидывать что к чему, наверняка сочтя псевдогиганта досадным недоразумением. А за основное доказательство происков их политических врагов группировки Свобода они примут выстрелы из СВД и устроят разнос Свободе. А как можно быстрее всего среагировать на провокацию? Конечно, направить своих людей на блокпост Свободы в Темную Долину. Значит, ему нужно переждать, чем закончится их разбор, в ближайшем бою разбить блокпост Долга и встретить возвращающихся долговцев из набега на Свободу. Не нужно, чтобы Долг начал гоняться за Свободой по всей Зоне. Это, конечно, будет дорого им стоить, что все-таки хорошо, но в то же время наемники под видимостью охоты за Свободой могли бесконтрольно двинуться всеми силами на ЧАЭС, а этого нельзя было допустить. «Сегодня будет большой день», – подумал Бобр. Он не обольщался, что его не найдут, более того, ему нужно так насолить Долгу, чтобы он устроил на него охоту всеми своими квадами. Тем самым у него больше шансов нанести больший урон группировке с внедренными в нее профессионалами с Большой Земли. Если он сможет устранить тем или иным образом угрозу нападения наемников на Монолит, его задача будет выполнена.
К восьми часам утра, заметя следы и переместившись в безопасное место, оставив Харитона в кустах, он отправил Горбатого и Смелого на охоту. Выбранная Бобром схема кормления была такова: кровососы в паре добывали кабана или плоть, опустошали ее, а сухую тушку притаскивали Харитону, которую он успешно утилизировал, громко хрустя костями. Комплект зубов псевдогиганта как нельзя лучше подходил для дробления костей разных размеров. Головы добычи также не являлись для него трудностью, а все пищеварение мутанта с легкостью усваивало большое количество кальция и других веществ, со страшной скоростью набирая массу. Он запросто раздавливал черепа, быстро и коротко хлопав по ним ногой. При это череп кабанчика щелкал, словно петарда, и трескался в нескольких местах, после чего отправлялся в рот мутанту. Бобр знал о последовательности действий и покинул Харитона, оставив его в кустах дожидаться Горбатого и Смелого с сухим пайком. Теперь нужно было заняться собой и Мелким. Покинув псевдогиганта, Егор встретил радостно ухающего и жмущегося к его ногам Мелкого.
Да, Мелкий был самым преданным его помощником, вся его новая снорочья жизнь была посвящена Бобру. Он ставил его выше всех понятий, оставленных контролером в его голове. Мелкий действительно испытывал крайнее беспокойство, когда не видел хозяина, и бурную радость при каждом его возвращении, он был готов сделать все что угодно ради него, прыгнуть и петь песню в жарке, облиться холодцом, прокатиться на птичьей карусели – все что угодно, стоило хозяину приказать. Надо ли говорить, что и Бобр заботился об этом хрупком и сильном человеческом организме, из которого изъяты все эмоции, ведущие к боли. Контролер даже сжег большинство физических рецепторов боли, превратив бывшего бандита Косого в счастливое и радостное существо. Ну что ж, это был его собственный выбор. Забота Бобра заключалась в обрабатывании ран, появлявшихся на теле снорка, кормлении человеческими продуктами, а не тем, что бегает в Зоне, поскольку человеческий организм, даже такой измененный, все-таки лучше усваивал привычную пищу. Иногда сталкер называл снорка его прежним именем – Косой, на что тот непонимающе глядел на него из-за линз противогаза и настороженно ухал, пытаясь понять, что это значит, но через мгновение мысль отпускала его, и он вновь начинал, словно уродливый и страшный пес, заигрывать с человеком в надежде получить от него новое задание и тем самым удовлетворить свое ненасытное чувство служения повелителю.
Тем временем в штабе Долга Воронин выслушивал доклад о невероятно дерзком нападении на утренний патруль, в результате которого они потеряли одного человека двухсотыми, раздавленного и сожженного в машине, еще шестеро трехсотыми, все с травмами голеностопа, и одного тяжелого со сломанными ребрами от прилетевшей в него запаской для колеса.
– Какие есть предположения? – спросил Воронин полевых командиров.
Несколько человек со знаками отличия молчали, стоя у Воронина в кабинете.
– Может быть, новый вид контролера? – предположил один высокий боец.
Минуту зависла пауза.
– Контролер или его зомби стрелял из винтовки и ушел от преследования? – спросил другой долговец, коренастый, со шрамом на подбородке. – И почему ушел и так быстро? Мутантам не свойственно отступать. Я думаю, что это свободовцы, товарищ генерал, только они могут устроить такое. К тому же наши следопыты проследили их следы в сторону Темной Долины.
– Для Свободы это слишком смелый шаг, но все когда-нибудь случается впервые, – сказал Воронин. – Тертый, – обратился он к одному из вояк, – возьми сколько нужно людей и приведи несколько человек из этой козлотни, будем спрашивать за наших ребят.
Воронин сделал несколько шагов вдоль стоящих перед ним командиров.
– Остальным мой приказ. Приготовить списки, найти и сделать проверку состояния всех сталкеров, находящихся или пришедших из глубокой Зоны, также проверить всех сталкеров, появившихся в Зоне за последние два месяца. Выслать квады на все пересекаемые сталкерами тропы. Особенно проверять одиночек. Всех, кто будет проявлять несогласие или попытку к побегу, ликвидировать на месте. О результатах докладывать мне дважды в день. Ясно?
– Так точно, – ответило хором несколько голосов.
– Вопросы? – спросил Воронин, сверкая глазами, и, выждав секунду, приказал: – Выполнять!
Долговцы, шоркая броней и гремя оружием, разошлись.
– Чем меньше швали, тем чище Зона. Расплодили тут уродов, – зло процедил генерал и хрустнул костяшками пальцев.
Минул полдень. Бобр, залегший на возвышенности, наблюдал, как два квада Долга походным строем прошли в километре от него в сторону Темной Долины. Даже отсюда, с такого расстояния он ощутил злость и всепроникающую ярость, исходящую от людей. Такое он не улавливал даже от мутантов. «Действительно, человек – самый страшный мутант, – подумал Егор, внутренне сжимаясь от передаваемого от своих подопечных волн страха и не давая им в то же время перерасти в агрессию. – Ничего, это ненадолго», – мысленно успокоил он снорка и кровососов. Харитон, может, и не почувствовал разрушающего ментального воздействия проходящих людей, но издал какой-то недовольный звук. «Вечером их уже не будет», – с какой-то отстраненной тоской подумал он. Группа людей, пусть незнакомых, ожесточенных и озлобленных, вдруг напомнила ему, кто сам он есть. «Может, со мной что-то не так? – озабоченно подумал сталкер, –
