Аня, ты же умная девушка, неужели ты сама не понимаешь — это полный бред! Я и прокомментировать это толком не могу, сразу начинаю злиться, на меня уже тут американцы косятся.
Давай договоримся оставить за бортом всё то, что нам говорили наши бывшие. Пусть их слова останутся им, а с нами будут другие слова.
Ты — сильная и прекрасная. Помни это, Аня.
Я прятала от коллег странную полубезумную улыбку и резко повлажневшие глаза. Я была не готова показывать чужим людям свои чувства, которые вдруг накатили на меня, накрыв с головой и укутав удивительным теплом…
И я поняла.
Нет, я совсем даже не влюбилась, нет.
Я люблю.
31
Тридцать первого с самого утра шёл снег. Прекрасная погода для того, чтобы встретить Новый год — пушистые, как кусочки ваты, снежинки, проблески по-зимнему холодного солнышка, светло-голубое небо, искрящийся снег — словно присыпанный маленькими брильянтами.
Алексей волновался. Несмотря на недельную переписку, несмотря на несколько разговоров по телефону — удивительно тёплых разговоров — несмотря на подарки и прекрасную погоду… Он волновался, как мальчишка перед первым свиданием.
И улыбался — наверное, глупо — выруливая к знакомому подъезду, вынимая сумки из машины и мчась по лестнице наверх, забыв про лифт.
Мелодичная трель звонка, за дверью чей-то взвизг — неужели Кирилл умеет визжать?! — щелчок замка…
И синие глаза, так похожие на небо. И ласковые руки, и поцелуй в щёку, и запах… чудесный запах Нового года, наполнявший квартиру наряду со сладким запахом сгущенки.
— Это запах салата «оливье» и мандаринов, дурачок, — прошептала Аня ему на ухо, когда Алексей рассказал о своих ассоциациях.
— Не буду спорить, — ответил он и поцеловал её, не смущаясь присутствия Кирилла. Впрочем, тот тоже не смутился — смотрел на взрослых, улыбаясь, а когда те обратили внимание на него, сказал:
— В этом году Дед Мороз исполнил моё желание, не дожидаясь полуночи. Во даёт!
Алексей удивлённо взглянул на Аню, которая почему-то слегка покраснела и, шепнув: «Потом расскажу», жестом пригласила его в квартиру.
***
Странный, очень странный Новый год…
Кирилл, светящийся от счастья.
Алексей, казавшийся безумно родным, хотя он был здесь всего лишь третий раз в жизни.
Финч, увлечённо уплетающий свой новогодний подарок — миску варёного мяса без соли.
Наша старая пластиковая ёлка, которая после полуночи, когда Кир пошёл спать, просто ломилась от подарков.
И я. Как какая-то принцесса — в платье цвета неба.
И поцелуй Алексея — первый сильный, глубокий поцелуй за вечер, ведь при Кирилле было нельзя.
Это пьянило не хуже шампанского…
На этот раз всё было по-другому. Тягуче-нежно, медленно и настолько чувственно…
Не взрыв, но полёт.
— Сегодня подходящий день цикла, — улыбнулась я, не прекращая целовать Лёшу. И он ответил, не прекращая двигаться во мне:
— Тебя это смущает?
— Нет…
Меня это действительно совершенно не смущало. Я очень хотела ребёнка, как и Алексей. Ведь Дед Мороз — хотя мне кажется, это всё-таки был Бог — исполнил желание Кирилла.
В своём новогоднем бокале шампанского я нашла тонкое серебряное колечко с маленьким брильянтом в центре. Судя по лукавым лицам моих мужчин, они бросили его в бокал сообща.
А в бокале Алексея нашлось второе кольцо, но уже — на его палец и без брильянта.
— Что ты всё-таки сделала с тем кольцом, Аня? Ты так и не рассказала… — спросил Лёша, когда Кир отлучился на минутку в туалет.
— С Сашиным? Ничего особенного. Выбросила в Балтийское море, когда мы с Кириллом ездили в Светлогорск в первое лето после развода. Жестокая женщина, да?
Он засмеялся.
— Жестокая. Но я люблю эту женщину.
Той ночью мне вновь снилась Таська.
Я лежала на постели, рядом спал Алексей. А Таська забралась по одеялу ко мне на грудь, легла и запыхтела. Она часто делала так, когда была жива.
Мне всегда казалось, что в эти моменты она боль мою забирает…
Но сейчас боли не было. Совсем.
— Всё хорошо, Тасенька. Всё-всё. Спасибо тебе.
Она подползла ближе и потёрлась о мою щёку своей.
Спасибо тебе, Тасенька. Друг мой. Девочка моя.
Проснулась я поздно. Впрочем, для первого января это нормально. Проснулась — и подскочила от неожиданности, потому что Алексея рядом не было, а с кухни доносились какие-то странные звуки.
Очень странные звуки!
Я встала, накинула халат на голое тело, хорошенько завязала пояс, чтобы не дай бог не разоблачиться при сыне, и побежала на кухню.
А там…
— Это… что?..
Возле плиты стоял полностью одетый Алексей, держа на руках маленького беленького котёнка. Кирилл в одних трусах сидел на табуретке, и вокруг него прыгало, бегало и лаяло нечто маленькое, чёрненькое и ушастое.
— Знакомься, Аня! — засмеялся Лёша, заметив меня. — Я, понимаешь, решил, что раз у нас есть Финч, то не хватает ещё кое-кого для того, чтобы семейство было полным. Вот это, — он махнул рукой на щенка, который теперь под оглушительный смех Кира начал носиться вокруг меня, — Джим. А это, — беленький котёнок был поднят под потолок, — Джин-Луиза. Но можно просто Глазастик.
О боже. Джим и Глазастик.
И Финч тут как тут — с офигевшим видом обнюхивает виляющего чёрным хвостом Джима.
— Дурдом, — заключила я и засмеялась. Подошла к Алексею, обняла его и осторожно погладила Глазастика между крошечных розовых ушек. — Но мне нравится.
— Ура! — закричал Кирилл, подхватывая на руки Джима и кидаясь обнимать нас с Лёшей. — Мама не против!
Разве я могу быть против?
Разве можно быть против любви?
Разве можно быть против счастья?
Или против… чуда?
Ведь именно чудом мне казалось всё случившееся с нами в этот последний месяц года.
Когда-то я сказала Киру, что чудеса случаются только с теми, кто их заслуживает. И теперь мне было радостно осознавать, что мы, по-видимому, их заслуживали.
