Лысеющие лапы хвойных собратьев заботливо накрывали их, защищая от грубого ветра.
Достигнув берега, Василий оставил свой транспорт и направился дальше, в чащу. Мысленно вознося благодарность небесным силам за их благоволение, он перешагивал буреломы, ступал на скользкие от сырости валуны и чавкал по мелким болотцам. Старик четко знал, куда ему следует идти. Вскоре он увидел небольшую вежу, покрытую дерном. Подумав с минуту и собравшись с духом, он отворил деревянную дверь. Перед ним было довольно большое помещение, оно оказалось намного просторнее, чем виделось снаружи.
Посреди вежи горел огромный очаг, рядом с которым сидел сгорбившийся человек. Он был одет во что-то вроде тулупа из оленьей шкуры мехом внутрь, его голова, покрытая плотно прилегающим капюшоном, тяжелым грузом свисала к широкой груди. Василий не мог видеть лица хозяина жилища, но по рукам со сморщенной грубой кожей понял, что нашел того, кого искал. Напротив шамана лежала огромная мохнатая черно-белая собака. Довольно неряшливое животное не обратило абсолютно никакого внимания на вошедшего незнакомца, отражая полное спокойствие своего хозяина.
Путник растерялся от такого безразличия к своей персоне и поначалу даже не понял, жив ли его давний знакомый. Но вдруг Оця заговорил:
— Ты не получишь здесь того, за чем идешь.
— Но ты меня даже не выслушал… — горло Василия сдавило, отчего его голос перетек в шепот.
— Ты хочешь от Леса слишком многого. Ты просишь, а взамен тебе предложить нечего, — пробасил нойд13.
— Проси что угодно, но мне нужно…
— Нужно, нужно… — перебил его шаман. — Думали ли люди, что нужно Лесу? Ты не вернешь своих оленей, если хочешь уйти отсюда живым.
Оця резко повернулся к своему собеседнику. Его глаза сверкнули серебряным светом, а обветрившиеся губы раскрылись в истошном крике:
— Проснись и встань с сырой земли! Расплатись за свой должок, и тогда Лес услышит следующий вопрос!
Старый оленевод в испуге открыл глаза и с ужасом осознал, что проспал драгоценные минуты, а может, и часы. Как ошпаренный, он вскочил на ноги. Его спина насквозь промокла. Василий упорно не хотел допускать мысли, что он уже встретился с тем, ради кого предпринял этот поход. Нет, этого просто не могло быть. Он даже не дошел до ближнего берега Сейдозера. Однако с его стороны было опрометчиво верить в тот факт, что он до сих пор один в этой беспощадной к слабому духу тундре.
Через два часа пути старик достиг залива Цетчецаб, но впереди был еще долгий путь. Здесь он вдруг понадеялся встретить туристов, чтобы точно убедиться в том, что дальше идти относительно безопасно. Но вокруг не было ни души, хотя неподалеку пролегал довольно популярный пеший маршрут.
Василий направился к устью ручья Чивруай. По скромным подсчетам, ему понадобится около пяти часов, чтобы добраться туда. Он заметил, что небо над головой становится хмурым, вот-вот намеревались упасть первые капли пресных слез. Но не стоило обращать на это особо пристального внимания, ведь северная погода так непостоянна в своем настроении.
Путник не рисковал вновь остановиться для отдыха, твердо решив, что расслабится лишь перед самими таинственными водами. Мысли в его голове были весьма спутанными, их кидало из стороны в сторону — от родного дома к бродящим по тундре оленям. Наконец, они достигли его сердечной червоточины: а что, если сын не приедет его искать даже в случае неблагоприятного исхода? Стоп. Почему Василий допускал возможность неудачи, ведь раньше он был так уверен в своем опыте и природном чутье? С каждым шагом его уверенность все больше утопала в скользких болотах. Старик встряхнул головой. Что происходит? Он ведь никогда не был склонен к рефлексии.
Уже больше двух часов природа гипнотизировала оленевода своей красотой. Порой у него перед глазами все плыло, и он понимал, что не был готов к такому путешествию. Все-таки в его сердце было недостаточно самоотверженности для диалога с власть имущими. Как-никак он хотел улизнуть от расплаты.
Стоп. Неужели старик шел по кругу? Он уже был на этом черничном поле. Не мешало бы Василию сосредоточиться на дороге, а не заниматься самокопанием. Мимо пролетел ворон, хохоча над его умением ориентироваться на местности. Нет, наверняка, это был просто очередной похожий холмик. Старик сорвал несколько сочных ягод и одним махом закинул их себе в рот.
Его голова снова закружилась, и он решил ненадолго присесть. Вдруг ему показалось, что вдалеке пробежал олень. Да не дикий олень, а его собственный. Некрупный, с красивыми ветвистыми рогами, с ободом на шее. Точно. На нем болтался связанный некогда Еленой узорчатый ошейник. Василий резко подскочил, но его вестибулярный аппарат попытался отлучить его от этой неподходящей идеи. Однако пастушья радость оказалась сильнее. Путник был уверен в том, что сейчас наткнется на целое стадо беглецов. Эти животные никогда бы не покинули друг друга.
Забыв про Сейдозеро и про шамана Оцю, старик рванул в том направлении, куда сиганул зверь. Пока его совсем не волновало то, как он доведет оленей обратно к пастбищу — а ведь его могли принять за браконьера. Василий бежал, спотыкаясь о камни, дальше в тундру. А вдруг сейчас он встретит самого Мяндаша?
Однако знакомого оленя и след простыл. Наивный человек понадеялся, что он наравне с лесным животным покорит себе эти просторы. Старик мотал головой из стороны в сторону, но не мог снова поймать взглядом исчезнувший силуэт. Тогда он быстро зашагал в том же направлении.
Сколько он так шел? Приблизительно с час. Он пересекал буреломы, уже понимая, что олень бы явно сюда не зашел. Схватившись за виски, он опустился на поваленную сосну. «Ой, дурак. Какой же ты дурак!» — сокрушался путник. Он сам себя завел в неизвестную чащу. А где залив, где озеро? Совсем далеко. До него еще идти и идти.
Василий снял с плеч рюкзак. Стянул с себя куртку и, вывернув ее наизнанку, надел обратно. Левый сапог надел на правую ногу, а правый — на левую (крайне неудобный и непрактичный трюк). Вытащил из поклажи кусок оленины и краюху хлеба, отрезал по части от имеющегося и положил заготовку под кривую березу. Встал и пошел дальше.
Старик пересекал незнакомые заросли папоротника, испытывая нарастающий дискомфорт в районе пяток. Кровь пульсировала в горящих пальцах рук. Каким-то образом он снова оказался у истока Сейдъявриока — ну, хотя бы все вернулось на круги своя, и то хорошо. Тропы от залива Цетчецаб были уже хожены не одним десятком любопытных гостей. Василий направился в обход водоема, по дороге вдоль ручья Чивруай. Теперь он
