кабинеты просторные, и мебель в кабинетах хорошая — как-то блекнет перед тем, что на врача смотрят сверху вниз.
Но есть, есть немало людей, которых эта близость к власти греет.
Однако Екатерина Еремеевна в другом положении. Она — бабушка внучки товарища Стельбова. Члена Политбюро, первого секретаря обкома партии. К такой запросто не подступишься, на такую сверху вниз не посмотришь.
Я подозреваю, да что подозреваю, уверен — она хочет работать. В коллективе. И все хотят.
— Ми и Фа здесь заскучают, — сказали Лиса и Пантера. — А там новые лица, новые люди. Бассейн есть!
Бассейн? Тогда какие могут быть сомнения?
И я согласился.
Поинтересовался, не нужна ли помощь этому комбинату.
— Для комбината у области всего в достатке, Чижик. Хочешь успокоить совесть — помоги садику местному.
В Сосновке теперь есть детский сад. Недавно открыли. Сейчас — эпоха первоначального накопления инвентаря. Раскладушки детские, бельё, пианино, мячи, игрушки…
Вот только совесть моя чиста.
Решение принято, а частности, когда именно Ми и Фа пойдут в ясли, будут решены рабочим порядком.
Наши уже в Триполи. Женя Конопатьев, Игнат Шишикин и Сеня Юрьев решились. Трое. Женский пол подумал, подумал, да и воздержался. Чужая страна, да ещё мусульманская — лучше погодить. Что ж, с одной стороны, это упрощает. С другой — простота хороша лишь до поры.
Ребята уже влились в коллектив Советского Госпиталя. Трудятся.
Но нужно в Ливию и нам. Диагностический центр «Космос» сам собой не взлетит. А пускать дело на самотёк никак нельзя. Приедешь — ни «Космоса», ни миллионов, а подрядчик убежал в Египет, или ещё дальше, в Соединенные Штаты Америки. Ни с Египтом, ни с Америкой хороших отношений у Ливии нет, вора на верную смерть они не отдадут. Так что — учёт и контроль, контроль и учёт! Если здесь, в «Поиске» мы нашли и подготовили — или надеемся, что нашли и подготовили — смену, то в Ливии до этого далеко. В Ливии только приступаем к нулевому циклу, и потому важно сначала обеспечить тыл и фланги, развить фигуры, и только потом переходить к активной фазе создания «Космоса».
Но вот прямо сейчас — не получается. Девочки заняты, у девочек уборка, которая будет длиться весь октябрь. Комсомол в целом и студенты со школьниками в частности от работы не увиливают, и потому Ольга и Надежда всё время в хлопотах — то в горкоме комсомола, то выезжают в районы. Только сегодня взяли перерыв, помочь Марии с «Поиском». Смена деятельности — лучший отдых!
А я всё думаю, играть ли мне на чемпионате Союза? Правил и обычаев тут нет: чемпионы мира иногда играют, иногда пропускают первенство страны. Победа ведь ничего не добавляет, а поражение — убавляет, и много убавляет. Многие предпочитают международные турниры — там и соперники посильнее, и призовые побольше, и мир посмотреть можно. Спасский, будучи чемпионом мира, на внутреннем чемпионате не играл. Не потому ли и не сумел дать отпор Фишеру, что расслабился?
Но я хочу сыграть по другой причине. Хочу показать, кто в доме главный. Победить, а то нет-нет а и проскользнет в прессе нотка, что победа, конечно, хорошо, но Чижик победил неубедительно. А следовало — убедительно. Мнение этих экспертов, понятно, не стоит бумаги, на которой оно напечатано, но тылы следует укрепить. Забетонировать. Так, чтобы ни дождь, ни снег, ни ветер не могли подточить репутацию.
Правда, в Тбилиси меня могут встретить прохладно, из-за старого конфликта с Наной Гулиа, но мне ли смущаться? От лигистов ушёл, от американских йогов ушёл, авось, и в Тбилиси не съедят.
Лиса и Пантера обсуждали первый номер «Поиска» на следующий год. Объём журнала уменьшился — ответственность возросла. Я предложил пять рассказов Булычева, гуслярских, девочки хотят сократить их до трёх. А встретят хорошо, мы ещё два дадим в майском номере. Или июньском. Так даже лучше будет, значительно лучше.
Спорить я не стал. Тут не спорить нужно, а обеспечить журнал бумагой и типографией. Но закупать бумагу за личный счет, и отдавать её на нужды «вообще» я не стану. Потому что нерентабельно. А производство должно приносить прибыль, иначе это не производство, а игра в бирюльки. Если производство убыточное, значит, оно не отвечает общественным потребностям. Так говорят Маркс и Энгельс. А Энгельс знал толк в производстве.
Уже и вечер пришёл, и «Спокойной ночи, малыши» рассказали очередную сказку, я было думал, что программа на сегодня выполнена, как телефон перечеркнул надежды.
Аппаратов в доме четыре, все они на одной линии, и потому кто-то успел поднять трубку до меня. Кто-то из девочек. На телефонные звонки отвечают обычно они: им звонят чаще, из райкомов-обкомов и прочих важных мест. А если звонят мне, то они исполняют роль моих ассистентов, отвечая, что гроссмейстер Чижик сейчас анализирует и не может ответить лично, что гроссмейстер Чижик с радостью встретится с вашим коллективом, как только позволит график. Что за график, они не объясняют. Передавали приглашение мне, а я уж решал, состоится эта встреча, или нет. Оно бы и хорошо — встретиться с учениками Рамонской средней школы номер два, но это целый день — двести километров туда, двести обратно. В соседнюю Воронежскую область. Тем более сейчас, когда идёт великая битва за урожай: наша область соперничает с воронежской, кто более сдаст зерна, сахарной свёклы и прочего важного и нужного в закрома Родины.
Но сейчас звонили не из школы, да и поздно для школьного звонка, десятый час, программа «Время» идёт к погоде.
В кабинет поднялась Ольга.
— Папа звонил, — сказала она.
— Андрей Николаевич вернулся из Ливии?
— Вернулся. Вчера. А сегодня прилетел в Чернозёмск.
— Что ж, это хорошо.
— Он хочет тебя видеть.
— Когда и где? Он приедет в Сосновку?
— Сейчас, в городе. В Сосновку не приедет, ночным рейсом возвращается в Москву.
— Не приедет? — удивился я. У него здесь дочь, у него здесь внучка, и — не приедет?
— В другой раз.
Ну, значит, закипел котёл. Или скоро закипит.
— Хорошо. А куда ехать-то? В обком?
— Нет, домой. На Халтурина.
— Партия сказала, комсомол ответил, — и я пошёл одеваться для вечернего визита. Очень формально. Нет, смокинг надевать не стал, это был бы перебор, но чёрный классический костюм, тёмно-синий галстук, и всё остальное — соответственно.
На Халтурина располагался особняк, в котором когда-то жил купец второй гильдии Островнов, после революции расположилась редакция газеты «Пролетарий Черноземья», а с середины тридцатых он стал резиденцией первых секретарей обкома. Не слишком большой, не слишком маленький, двухэтажный, метров четыреста, но часть помещений — служебные, или просто закрыты.
По ночной дороге ехал неспешно. Шёл дождь, асфальт мокрый, а, главное, следует понять — в чём причина срочного вызова? Ночью, в плохую погоду? На Стельбова это
