Этот татарин принял приглашение словно нечто само собой разумеющееся, не утруждал себя всякими «благодарю» или «спасибо». С полчаса плескался в ванной, напялил мои спортивные брюки и майку. За ужином сначала помалкивал. Я ничего не имел против, гораздо хуже, когда гость ‒ неистовый болтун. Но нужно было как-то его расположить к себе, разговорить. И вот что я услышал.
Родился он в обычной семье. Отец слесарь-ремонтник, мать – медсестра. Жили – как все. Откладывали деньги из нищенской зарплаты, «химичили» по возможности, да все без толку. Ну, сколько левых рублей мог насшибать папа Гайнутдин за починку кранов? Жена подряжалась сиделкой, делала уколы, состояние на этом не сколотишь. Ютились в хрущобе, накоплений не имели и помочь сыну выбиться в люди не смогли. После десятилетки Аббас ушел в армию. Остался на сверхсрочную, дослужился до прапорщика и получил рекомендацию в Калининградское ордена Ленина военно-инженерное училище. Командовал саперной и дорожно-транспортной ротой. Но понял, что военная карьера – не его призвание. Демобилизовался, захотел просто жить и работать.
После ужина мы устроились в гостиной, перед камином. Это было монументальное мраморное сооружение, которым хозяева дома очень гордились. И взвинтили по этому поводу арендную плату. Британский стиль, традиции, уют, высший шик. Разве жалко за это добавить 40 тысяч рупий? Мне было жалко, но добавил. Хотя вместо живого огня там мерцало синее пламя газового обогревателя. Какая уж тут традиция… Но практично и главное ‒ тепло.
От спиртного гость отказался – настоящий мусульманин, поди ж ты! а себе я плеснул скотч.
Что вас заставило ввязаться в эту авантюру? спросил я, перекатывая в ладонях стакан с виски. С виду вы… тут я запнулся, сообразив, что мог обидеть Аббаса.
Довольно долго тот не отвечал, уставившись на каминную полку, уставленную безделушками и фотографиями. Кроме того, там лежали две молельные шапочки: одна белая, другая, вышитая разноцветными нитками, как тюбетейка.
«Если он такой молчун и невежа, подумал я, черт с ним, пусть держит рот на замке. Разрабатывать его нет нужды, вербовать – тоже».
Аббас выдавил смешок:
Произвожу впечатление нормального человека?
Иначе бы я вас не пригласил к себе.
Он попросил чай, и я заварил крепкую, душистую каву18. Указав на фото моих жены и сына, осведомился:
Семья?
В России, там школа лучше.
В Москве?
Да.
А это… Аббас мотнул головой в сторону молельных шапочек. Вы правоверный?
Сувениры.
Сувениры, с расстановкой и оттенком осуждения повторил Аббас. Сделав несколько глотков, с удовлетворением причмокнул.
Вещи называют разными именами, негромко заговорил он. Для вас авантюра, для меня осознанный выбор.
С этими словами придвинулся ближе к обогревателю. Подмерзал бедняга в своих шлепанцах. Полы в пакистанских домах каменные, от них тянет холодом.
Я сходил за шерстяными носками, и он их радостно натянул. И поблагодарить не забыл, явно оттаивал.
После армии я занялся бизнесом. Торговал машинами, открыл две заправочных станции. Жене место нашел…
Об этом было известно. Жене Аббас купил медицинский диплом и определил на должность главврача в частную клинику.
Средства были, уважение, а вот… он сделал паузу, не было сознания правильности избранного пути, а значит – покоя. Проснувшись однажды утром, я понял – нужно менять жизнь, помочь себе, людям… очиститься от скверны, грехов, постигнуть суть ислама. Страшное сейчас время, все строится на обмане, подлости. Коммерция, управление государством всё.
Глаза Аббаса сузились, налились гневом.
Я много читал. Коран, священные книги. Шел к людям. Говорил с ними в домах, на улице, в мечетях… Но гниль и зараза глубоко проникли в их души.
Развращенные и циничные муллы испугались новоявленного проповедника. Его предупреждали, он не прислушался. Тогда на него напали, избили обрезками водопроводных труб. Месяц провалялся в больнице, о хождении в народ пришлось забыть.
Талибы обещали вернуться к истокам религии, возродить ее. Это была надежда, самая большая в моей жизни.
Аббас добрался до Туркмении, пешком перешел границу, которая охранялась из рук вон плохо.
Талибы оправдали ваши надежды?
Меня поместили в лагерь, проверяли, они шпионов боялись. Потом предлагали взяться за оружие, но я не хотел…
‒ А чем занимались? Ну, когда вас отпустили.
‒ Брался за любую работу. Чинил дороги, мосты. В армии научился…
Сколько же пробыли в Афганистане?
Год… Чуть больше.
И что тамошние порядки, понравились?
На скулах Аббаса заиграли желваки.
Не все. Талибы часто обращали внимание на форму, а не на суть. Запрещалось фотографироваться, продавать косметику, видеокамеры. Мужчинам предписывали непременно носить белые шапочки или тюрбаны, галстуки и костюмы исключались под страхом уголовного наказания. Лавочников, торговавших женским нижним бельем, ждала тюрьма. Много там чего неправильно сделали… Но люди несовершенны.
Он перевел дыхание.
Пусть к истине тернист. Ошибки не должны заслонять величия самой попытки создать справедливое исламское государство. Талибам не дали времени. Но это еще ничего не значит. Борьба мусульман с забаньями, ангелами джаханнама19 длится вечность. Имам ал-Газали сказал: «Пусть дом мой будет разрушен, и я умру, и гроб мой опустят в могилу. Это не смерть, это часть жизни, которую никогда не постичь до конца». ‒ Аббас уже не говорил, а декламировал, нараспев, с затуманенным взором.
‒ В общем, оказались у разбитого корыта, ‒ заметил я, пожалуй, излишне грубо и жестко. ‒ Мечтали обрести покой и благополучие, и не обрели.
Аббас неприязненно покосился на меня.
Смерть неизбежна… Это единственное, в чем можно быть уверенным в этой жизни. Всякая душа должна вкусить смерть, и в Судный день она будет вознаграждена за свои страдания.
Испугавшись, что беседа окончательно свернет в русло теологической дискуссии, я поспешил заявить:
Так или иначе, сейчас смерть вам не грозит.
Пришлось бежать… Беженцев расстреливали с воздуха, давили танками…
После разгрома талибов Аббас скрывался на юге Афганистана, неподалеку от Кандагара. Когда и Кандагар захватили, ему дали адрес «надежных людей» в Пешаваре. Там эти люди сдали его властям. Аббаса допрашивали, избивали, перевозили из одной тюрьмы в другую. Особое подозрение вызывала его военная квалификация, служба в советской армии. Был ли связан с «Аль-Каидой»? Встречался с Усамой бен Ладеном? Что знает об укрепрайоне в Тора-Бора? На все вопросы он отвечал отрицательно, и тумаки и оплеухи так и сыпались.
