– Давно ты купил виллу? – спросила она, обернувшись, надеясь, что простой вопрос поможет снять накапливающееся напряжение.
Он задумчиво взглянул на нее.
– Около года.
Может быть, он хотел находиться поближе ко мне, мелькнула в голове дикая мысль.
– Мне ее оставил мой отец.
– Твой отец? – переспросила она удивленно. – Я думала, он давно умер.
– Ну, ты неверно думала. – Он стал смотреть в сторону, а потом неожиданно добавил: – А вообще у меня нет желания обсуждать это с тобой.
Пожалуй, следовало быть более осведомленной, подумала Глория. Больше она не позволит себе бестактных вопросов.
– Извини, я не хотела тебя обидеть.
Она попыталась пройти мимо, но он остановил ее, обняв за талию и сильно притянув к себе.
– Не торопись, Глория. – Его глаза потемнели. – Ты еще должна мне сегодняшнее утро, – шепотом сказал он. – Ни одна женщина не покидает мою постель без разрешения. – Она почувствовала, что ноги ее от волнения становятся ватными. – И уж, конечно, – продолжил он, – ни одна не удирает к другому мужчине.
Глория испуганно взглянула на него: его глаза горели от страсти.
– Я не удирала, – пискнула она.
– Нет?.. – насмешливо протянул он. – Так переубеди меня.
6
– Нет!
Глория подняла руку, пытаясь оттолкнуть его, но Чейз только еще крепче прижал ее к себе. Смотря ей в глаза, он страстно шептал:
– Почему ты отказываешься от удовольствия?
Больше всего Глорию угнетало то, что она была не в состоянии бороться с охватившим ее желанием. Его близость притягивала и возбуждала ее. Но воспоминание о прошлом вечере и об испытанном потом унижении несколько отрезвили ее.
– А я не хочу тебя, – стараясь убедить себя, чуть слышно проговорила Глория.
– Врушка, ведь ты так не думаешь!
И он, нежно обнимая ее, начал медленно расстегивать пуговицы на блузке, ласково приговаривая:
– Скорее всего, я должен тебя переубедить.
Его пальцы быстро справились с застежкой лифчика, и ее упругие груди, будто освободившись от заточения, затрепетали, предлагая себя для ласки.
– Ты стала очень аппетитной, Глория.
Она порывисто вздохнула и снова попыталась оттолкнуть его, уперевшись руками в грудь.
– Что, Мэгги тебя больше не устра…
Она честно пыталась сопротивляться, но его сильная ладонь накрыла одну из ее обнаженных грудей, и от прикосновения к ее соску у нее перехватило дыхание.
– Забудь о Мэгги, мы с тобой связаны навеки брачным договором, ты и я, – пробормотал он, умело лаская ее чувствительную грудь. – И между нами не может быть непреодолимых преград, моя дорогая женушка!
Глория задрожала. Это выше моих сил, подумала она. Пронзающее желание охватило все ее тело, а ее сердце колотилось с такой силой, что, казалось, распаленная кровь сжигает каждый нерв ее тела.
Чейз поднял голову, и она увидела в его глазах торжествующий блеск.
– Ты хочешь меня, – сказал он. – Твое тело не в состоянии лгать.
Его руки ласкали и дразнили ее грудь, нежно тиская соски, доставляя ей восхитительное удовольствие. Груди Глории под его прикосновениями высоко вздымались, он дразняще касался сосков губами, слегка их покусывая, и Глория почувствовала, что сходит с ума от наслаждения.
– Чейз – простонала она, облизывая распухшие губы.
– Я ждал этого момента пять долгих лет, – отозвался он низким сиплым голосом. – Я хочу любить тебя. – Чейз жарко коснулся ее рта, а потом, нежно лаская мочку ее уха, с чувством прошептал: – пока ты не выкинешь из головы всех других мужчин. Пока ты не будешь вот так произносить только мое имя. Моя великолепная, меркантильная, маленькая женушка.
– Меркантильная? – пробормотала она.
Когда-то он так назвал ее…
– Еще какая, но я все могу забыть, если дашь мне насладиться тобой.
Чейз медленно раздел ее и бережно уловил на кровать. Глория чувствовала, что Чейз охвачен неудержимой страстью. Но и сама она, разгоряченная от страстного желания, лежала под ним, с наслаждением ощущая тяжесть его тела. Ее тело будто пять лет томилось в тюрьме, и теперь было внезапно выпущено на свободу. Внутренний жар опалил ее, и она, теряя контроль над собой, умирая от страсти, прерывисто прошептала:
– Чейз, я хочу тебя!
Ее голос прервался, изголодавшееся по любви тело задрожало, а Чейз, нежно гладя кожу на ее бедрах, раздвинул их. Глория изогнулась под ним, обхватив ногами его ноги.
– Пожалуйста, Чейз…
Поглощенный удовольствием, получаемым от прикосновения ее рук, скользящих по его телу, Чейз пока сдерживал свой порыв. Но когда маленькая рука погладила напряженную пульсирующую плоть, он рефлекторно дернулся и, уже не сдерживаясь, глубоко вошел в нее. Их сплетенные тела, влажные и горячие, начали двигаться в убыстряющемся ритме. Глория чувствовала, будто колдовские волны наслаждения понесли ее на себе. Она шептала имя Чейза, а затем огромная волна подняла их и заставила биться в пароксизме страсти, ощущая неземное блаженство.
Чейз сел и, искоса осмотрев ее нагое, по-прежнему манящее тело, медленно проговорил:
– Ты хотела меня, Глория! Спасибо! Ты переубедила меня самым приятным способом, – насмешливо улыбнулся он. – Надеюсь, ты и в будущем не разочаруешь меня.
Глория вздрогнула, как от удара, не в состоянии что-либо ответить. Пятилетнее воздержание благополучно закончилось благодаря опытности Чейза в искусстве любви. Он делал это вполне продуманно, превращая ее в своих объятиях в безмозглую распутницу. Раньше она верила, что физическая близость была для него высшим проявлением любви к ней, пока не застала его с Мэгги. Теперь он наглядно продемонстрировал, что физическая близость не имеет ничего общего с любовью, что это всего лишь обладание. Он брал то, что по праву принадлежало ему. Чейз, почему-то решив, что она ему снова нужна, отмел последние пять лет ее жизни, словно их и не было. Она вполне устраивала его в постели, и он не собирался с ней обсуждать ее душевные переживания. Они действительно в сексуальном плане очень подходили друг другу, и ее просто фатально тянуло к нему. И теперь, глядя на этого расхаживающего по спальне надменного, наглого, самодовольного самца, ей безумно хотелось задушить его.
– Я иду в душ, а затем меня ждет кое-какая работа в кабинете.
Взявшись за ручку двери ванной, Чейз остановился и снова поглядел на Глорию, лежащую на кровати. Она уловила его улыбку: знающую, опытную и хищную.
– Я ненавижу тебя, – вяло сказала она, с грустью сознавая, что эти слова стоит адресовать в первую очередь ей самой.
