он.
— Ну да, — сказал я. — Кроме того, так нам всем было бы проще. Лучше уж чокнутый псих в броне из тонны камней, чем чокнутый псих с дистанционным контролем. Который, между прочим, может сидеть в этом же кафе.
Стеклорез вскинул голову и обвел взглядом набитый под завязку зал. По выражению лица было видно, что моя версия ему очень не понравилась, но вслух он ничего не сказал.
— Ты кофе-то пей, — посоветовал я. — А то остынет.
— Еще вопрос, кто тут чокнутый псих, — пробормотал он, но кофе хлебнул.
— А мне интересно, где тот боец спецназа, — сказал я.
— Какой еще боец спецназа?
— Девяносто, если не больше, процентов некстов можно ликвидировать силами одного бойца спецназа, — процитировал я Безопасника. — Так наш главный утверждает. Вот я и интересуюсь, где этот боец.
— Ты вообще говорил, что половину нашей конторы можно одним танком раскатать, — напомнил он.
— И вон этот танк, — я махнул рукой в сторону голема. — А боец спецназа где?
Тем временем, картинка за окном поменялась. Голем перестал изображать статую работы Церетели и двинулся прямиком на оцепление. Попер он в сторону центра.
Почему сейчас? Что изменилось? Отсюда этого не было видно, и мы поспешили обратно под дождь.
До оцепления оставалось метров двадцать, когда снова проснулся мужик с матюгальником.
— Остановитесь! — заорал он. — Или мы откроем огонь!
И почти сразу же они открыли огонь.
Сначала из табельных пистолетов и неизменных «калашниковых», а потом и наши с пулеметами подтянулись.
Очередь из установленного на оперативном «патриоте» крупнокалиберного пулемета разрывала человека в клочья, но голему это было, как слону дробина. Пули щелкали по камню, рикошетили, выбивали осколки, но останавливающего эффекта не оказывали. Стоит ли говорит, что более легкое вооружение не производило эффекта от слова «совсем»?
«Руки» у голема свисали практически до земли, как у гориллы, и именно ими он ударил по машинам оцепления. Полуторатонный гаишный «форд» отлетел метров на десять и закрутился вокруг фонарного столба, четырехтонный бронированный «УАЗ» боком проехал около трех метров и завалился на бок. Пулеметчик и гаишники, вроде бы, успели отскочить.
Голем не стал обращать на них, впрочем, как и на свинцовый град пуль, никакого внимания и довольно бодро для создания его веса зашагал в сторону центра. Полицейские машины остались на месте, в второй «патриот» эников последовал за ним на некотором отдалении. Мы со Стеклорезом припустили по тротуару, уворачиваясь от нормальных людей, бежавших в противоположную сторону.
Улицу за оцеплением постарались расчистить, машины были припаркованы на обочине и тротуарах, проезжую часть занимало лишь несколько штук, и голем пер, как по проспекту. Когда Тверская-Ямская перетекла в просто Тверскую, из переулка лихо, с визгом шин, вывернул черный микроавтобус эников. Эффектно затормозив посреди дороги прямо перед големом, микроавтобус распахнул двери и выпустил наружу троих бойцов с ручными гранатометами.
Но если вы думаете, что это история, в которой с проблемой, нерешаемой при помощи больших пушек, можно справиться очень большими пушками, то черта с два вы угадали.
Это совсем не такая история.
Глава 8
С появлением некстов массшутинг вышел на новый уровень.
В каком-нибудь грязном средневековье выживший из ума садовник мог взять вилы, заколоть жену, жену соседа, и, может быть, попытался бы заколоть самого соседа, а потом его зарубил бы мечом проходивший мимо стражник. В начале века психопат мог придти на работу или в колледж с дробовиком, положить десяток человек и пустить себе пулю в больную башку, пока не приехала полиция и не сделала то же самое, но с большим цинизмом. Привет техническому прогрессу.
Нексты могли быть куда эффективнее стрелков, а некоторые скиллы были прямо-таки заточены для удара по площадям, и тогда полиции приходилось туго. Но самый ад для них начинался в тот момент, когда на тропу войны выходил некст-дистанционник, способный задействовать скилл без непосредственного контакта с предполагаемыми жертвами.
Экспериментальным путем коллеги из управления Н выяснили, что наш сегодняшний противник как раз из таких.
— Ложись! — скомандовал более опытный Стеклорез и рухнул прямо в лужу.
Я последовал его примеру и завалился на асфальт рядом с припаркованным на обочине кроссовером. Высокий дорожный просвет обеспечивал мне хоть какой-то обзор на поле боя.
Жахнуло.
Три гранаты ударили голема в середину туловища и взорвались одновременно. Лицо обдал порыв теплого ветра, а мгновением позже по крышам машин и асфальту застучали обломки, послышался звон бьющегося стекла. Криков боли и предсмертной агонии, по счастью, не прозвучало.
Голема разорвало пополам, верхняя половина тела валялась на дороге бесформенной грудой, нижняя топталась на месте в попытке удержать равновесие. Доблестные эники синхронно сбросили использованные гранатометы и вытянули из-за спины новые. Второй залп был так же внушителен и так же эффективен. Голема разнесло на обломки, но никаких бесчувственных тел некстменов среди них не обнаруживалось.
Печальная новость.
Но еще более печальная новость заключалась в том, что уже секунд через тридцать после второго залпа голем начал восстанавливать себя. Он ведь изначально собрал себя из обломков, так что ничего удивительного в этом я не усмотрел.
Это было предсказуемо. Но, по крайней мере, одну теорию эники проверили. Оператор голема находился где-то в другом месте.
А проверив теорию, коллеги не стали играть в героев. Когда голем восстановил себя процентов на шестьдесят, они попрыгали обратно в микроавтобус и водила рванул с места с пробуксовочкой, оставив добрых полкило резины на асфальте.
С каждого колеса.
— Чего-то я не хочу дальше наблюдать, — сказал я, подползая к Стеклорезу.
Я промок и устал. Мне хотелось домой или просто подальше отсюда. Мне было совершенно неинтересно, каким именно образом Безопасник с Якутом и прочей честной компанией будут решать эту проблему. Как-то же они раньше справлялись.
Хотя, на моей памяти, такой угрозы в самом центре столицы не возникало с… примерно никогда.
— Приказа отступать не было, — сказал Стеклорез.
— Так его и не будет, — сказал я. — Ты думаешь, про нас еще кто-то помнит?
Голем восстановил себя до прежнего роста. Правда, теперь он был немного стройнее — некоторые его элементы взрывами разнесло в мелкое крошево и пыль, а с пылью его оператор явно работать не мог. Самой маленькой строительной единицей, которую я мог наблюдать, служила половина кирпича. Закончив самосборку, голем двинул в прежнем направлении.
Мы поползли следом.
То есть, сначала поползли, а потом, признав этот способ передвижения неэффективным и чересчур трудоемким, пошли, сгибаясь, под прикрытием брошенных своими владельцами машин.
Так продолжалось примерно полчаса. Голем топал по середине дороги, мы крались по обочине.
