Я со всем справлюсь! Я сильная и авторитетная!» Не хватало только перевязать лоб красной лентой, стать в стойку ниндзя и с криком «Банзай» открыть дверь с ноги.
Но, разумеется, меня хватило только пискнуть мышкой «Я самая смелая…»
Собрав волю в кулак, я прошествовала к столику, за который нас «гостеприимно» вынудили сесть. Пройдя мимо своего стула, я подошла к Юльке и, уцепившись за ее руку, потянула, что было сил.
– Юля! Нам пора!
Говорить, что ее ждет муж, было неразумно. По тому, как голодно блестели ее глаза и вздымалась грудь, было видно, что даже будь у нее и в самом деле муж, она бы не сдвинулась с места.
Боясь взглянуть в черные глаза Корлеоне, я упрямо, словно выполняя функцию и бабки, и дедки, и внучки и всего хоздвора, я не оставляла попыток утащить свою репку подальше с этого огорода.
– Катя, немедленно сядь на место. Ты позоришь меня и моих друзей, – негромко, но очень отчетливо прозвучал голос мафиози.
– Нам нужно уходить, – упрямо твердила я.
– Разве тебя кто-то держит? Иди! – припечатал он. – Но без тебя твоя подруга попадет в переделку. Ты же видишь, она сейчас как мартовская кошка, ждет любви и ласки. И если ты уйдешь, она пойдет с моими ребятами. Заметь – добровольно, хихикая и обнимая кого-нибудь. И совсем не к себе в номер. И она так весело проведет время, что запомнит на всю жизнь.
Храбрый воробьишко встопорщил перья и отчаянно бросился на страшного кота.
– А где гарантия, если я останусь, с ней ничего не случится?
– Гарантии ГОССТРАХ дает. Но не всегда выполняет. С вами ничего плохого не случится, пока вы будете вести себя хорошо. Так что будь добра, не суетись. Вы вдвоем идете со мной.
Понимая, что мы влипли, я отпустила Юльку и стекла, как растаявшее мороженое, на свой стул. От волнения мне показалось, что он утыкан иголками, настолько были напряжены нервы. Никому не было до нас дела. Девицы громко хохотали, пили, как лошади, и улыбались в ответ на скабрезные комплименты качков из свиты мафиози.
Неизвестность давила так, что я боялась пошевелиться. А мозг лихорадочно пытался найти какой-нибудь выход. Но выход был только один – и это – вход в большие неприятности.
Что собственно и подтвердилось.
– Ну – с, дамы и господа. Кто со мной пободаться с рулеткой? – Корлеоне встал и, словно гипнотизируя, заставил подняться и меня.
Юлька откровенно повисла на нем, отрешившись от всего, поэтому мне пришлось подхватить и ее сумочку.
Проходя через зал, я все-таки не удержалась и бросила взгляд на Артема. Пусть ему будет стыдно за о, что даже не пошевелил пальцем, чтобы нам помочь.
Глава 13
Артем
Отчего-то меня не покидало непонятное чувство гадливости к себе. Будто я нацепил на грудь табличку «Я говнюк» и делаю вид, что там написано «Я умный». Я отказался даже выслушать девчонку, убедив себя и попытавшись убедить ее, что она говорит глупости. Однако упрямая чуйка, которая вместе со мной знает, что мы в южной столице России, а не в мексиканских трущобах, и здесь не похищают людей среди праздника, все равно ковыряет, словно острой щепкой, мою трепетную и нежную совесть.
Уж слишком растерянной выглядела Катя, и в свете нашего активного противостояния, я думаю, являюсь последним человеком, которого ей захотелось бы разыграть.
Но я хозяин своему слову. Сказал «Нет», значит «нет». Вернувшись к столику, с сожалением понял, что без меня тут скучали.
Нора и Марго тут же захотели выпить со мной «на брудершафт», гомоподобный братец почему-то решил, что я должен все рассказать ему о биткоинах и чуть ли не помочь ему в приобретении этой криптовалюты. Мне же, если честно, просто хотелось уйти. Жаль, что канатка ночью не работает. А то я с удовольствием сейчас бы свинтил отсюда. Хочется тишины и блаженного покоя, близости родного человека, не пропитанного насквозь запахом денег и погоней за брендами. И эта заноза Катя почему-то мне казалась таким человечком. Искренним, эмоциональным и таким ранимым.
А я, оседлав ишака праведного гнева, упрямо видел в ней такую же хищницу, как Юля. Или я пытаюсь себя убедить, что защищаю интересы шалопая Антона? Прямо-таки служба безопасности…
Одним словом, праздник мне уже встал поперек горла. Но оказалось, что может стать еще хуже.
Бросив очередной взгляд в сторону Кати, я с тревогой заметил, что солидный господин со своими гвардейцами поднялись со своих мест и направляются к выходу.
Юля откровенно повисла на локте господина, а Катя послушно семенит рядом, как верный оруженосец, неся две сумочки.
Поравнявшись с нашим столиком, она бросила мимолетный взгляд. И от этого взгляда все кошки Краснодарского края сбежались, чтобы скрести мою душу. В глазах Кати застыл испуг, смешанный с какой-то обреченностью и детской растерянностью. Она даже не позволила себе послать упрек в мой адрес. Ну да, чужой человек. К тому же имеющий зуб на нее.
И от этого взгляда мне окончательно стало тошно. Я понял, что табличку нужно срочно менять – там больше подойдет надпись – «Я трус». Уж с самим собой можно быть честным – чуйка ж говорила, что не все так просто. А бросаться вслед и говорить, что это мои девушки – это как на амбразуру – посмертный подвиг. И бессмысленный. Охрана быстренько задвинет меня в угол и объяснит, что я мешаю отдыхать уважаемым людям, с которыми девушки идут совершенно добровольно.
Остаток ночи прошел, как в дурном сне. Хотелось напиться для душевной анестезии, но организм категорически был против. Накинув куртку, я, не прощаясь, вышел на улицу и бездумно побрел вдоль горной речки. В ясном небе, остро и холодно, словно упрекая меня в бездействии, сверкали звезды.
Но я ответил им, что утро вечера мудренее и себя убедил в этом. Хотя для подстраховки этой народной аксиомы я вернулся в зал и поймал официанта, спешившего на кухню с подносом грязной посуды.
– Дорогой человек, а подскажи-ка мне, пожалуйста, что за важный господин сидел за тем столиком, – и я ткнул пальцем туда, где не так давно располагалась большая компания.
У меня сложилось впечатление, что этот юноша очень хочет сказать «ай донт андестенд», но такая фишка не прокатит – мы в России. Чтобы облегчить понимание, я достал тысячу и, привлекая к ней взглядом внимание визави, засунул ему в карман.
– Это уважаемый бизнесмен Скорецкий Рэм Игоревич. Ему принадлежит большая половина развлекательных заведений всего побережья.
