я потащил все это наружу.
— Красиво горит, — послышался голос Молоха за спиной.
— Чего не спишь?
— У тебя первое задание от арбитров.
Я безэмоционально курил сигарету, глядя на то, как догорает мой матрас. Накатила какая-то апатия и дремучая тоска. Всепоглощающая. Наверное, на языке врачей так называется депрессия — недуг, доселе мне неизвестный.
— Какой смысл работать на них, если жить мне осталось немного?
— Кажется, ты слишком увлекся состоянием своего здоровья, хронум. Поверь, для Организации ты мусор. Скажи им, что болен, и завтра же от тебя избавятся, как от ржавой шестеренки в огромном слаженном механизме. Но перед этим выжмут из тебя все соки.
— Приберут к рукам мое дело? — дошли до меня его слова.
— Не только. Ты в капкане, Лев. Зря ты вступил в их ряды.
Для себя я ухватил главное. Во-первых, Молох искренне сожалел о ситуации, а еще он не причислял себя к Организации и говорил о ней в третьем лице. Надеюсь, не из стариковской жалости: она меня угнетает.
Во-вторых, если я правильно понял его завуалированную речь, арбитры заберут все: бизнес, сквад, близких мне людей. От этого и без того холодная черная кровь стыла в жилах. Почему-то я считал, что не будь меня, арбитры забудут о моей фамилии навсегда. Молох опровергал это.
— Какое задание? — напомнил ему, с чего начался разговор.
— Ликвидация князя Романова.
Непроизвольно я провалился в лимб, дабы все обдумать. Мне не нравился этот князь, не нравился его друг князь Багратион. Чего только стоила исповедь с его сыном, где Романов старший представал в ней истинным ублюдком. Но где я и где князь? По плечу ли мне это?
Для чего Организации требовалось избавляться от одного из самых влиятельных людей империи, я, кажется, догадывался. Романов держал в своих руках огромные производства военно-промышленного комплекса. На его предприятиях изготавливалось все: от патронов до бронетехники. От дяди Вагита я узнал, что Князь, среди прочего, участвует в цепочке поставок для космической отрасли. Нужный и важный человек в империи. Потеря которого может больно ударить по ВПК и космосу.
Гребаные арбитры!
Пока я все обдумывал, Молох успел куда-то свалить. Я вначале не предал этому особого значение, погруженный в свои мысли, но потом вспомнилось, как он чудесным образом опередил меня по дороге домой после первого нашего знакомства. И вот снова. Даже близко я не мог определить его дар или стихию. Молния? Тень? Тоже весьма редкие стихии. Подсмотреть бы его узор…
Поблизости не было ни души, и я снова погрузился в свое первое задание от арбитров. Допустим, арбитры узнали про нашу встречу от Молоха. Все же это его работа, как контроллера: докладывать. Но неужели не нашлось кандидатуры посерьезней, чем я? Или они решили слить меня на гибельном деле? Или же проверить?.. Плевать. Сдохну, так тому и быть. По сути, я заведомо иду на провал. Попрошу Аликперова приглядеть за моими. Думаю, дядя справится.
«Лев, хватит думать, за тебя уже все решили! Действуй по обстоятельствам! И хватит, сука, ныть! Действуй!»
На этих мыслях я вернулся в реальность. Дверь в усадьбе распахнулась и из нее вышел заспанный хакас — лекарь девятого ранга — и Молох.
— Лев Константинович, пройдемте в дом. У вас есть кушетка? — обратился ко мне хакас Маствей. На будущее решил запоминать своих людей по именам, а не обращаться к ним обезличенно. Вспомнил, что один из американских президентов знал все о своих людях. Вплоть до имен их детей и родственников. По мнению большинства, такое отношение к окружающим добавляло уважения к руководителю. Почему бы и мне не последовать его примеру?
— Да, Матвей, — решил все же переиначить его имя на нормальный лад, — пойдем, покажу тебе медкомнату.
В нее мы зашли втроем. Матвей все позевывал, но выражать недовольство не решался, Молох просто сидел и потягивал ароматный чай, в котором чувствовались хакасские травы, столь ему полюбившиеся в Сые.
Комната была оборудована по последнему слову техники. Был даже аппарат МРТ, но полки с инструментами пылились в ожидании своего часа. И вот он настал: хозяин поместья впервые удостоил эту комнату своим приходом. Боюсь, что не в последний раз.
Матвей осмотрел убранство комнаты, восхитился богатством полок. С умным видом покрутил в руках бутыльки, поставил их обратно. Уверен, он ни хрена не понимал в обычном врачевании, лишь делал вид.
Меня уложили на кушетку, сказали снять все.
Что, даже трусы?
«И их тоже», — сказал Матвей и начал делать мне массаж всего тела. Якобы разгонял кровь. Из его ладоней полилась живительная энергия, ласкала каждую мою клеточку. Я был подключен к аппарату, следящему за ритмами сердца, и на моих глазах пульс, а значит и биение сердца приходили в норму. Только вот мне казалось, что мягкие руки сорокалетнего девственника были слишком мягкими и часто задерживались в районе бедер. В углу комнаты раздавались сдавленные смешки Молоха. Что его там позабавило, я не хотел узнавать. Может, анекдот какой вспомнил.
— Мне помогало кровопускание, — хотел поучаствовать я в своем лечении.
— А можно подробней, Лев Константинович? Чем вы больны и какое лечение давали Воину Света?
— Отравился кровью Асмодея.
Матвей вздрогнул от моих слов, из рук выпало что-то стеклянное и с треском разбилось о кафель.
— Возьми себя в руки, неженка, и сделай, что я говорю, или вали обратно в свою Хакасию! Выпусти. Мне. Кровь! — проговорил каждое слово с нажимом.
— Да, да, извините. Просто в голове не укладывается. Воин Света… Кровь Асмодея…
Мужчина взял себя в руки, сделал небольшой надрез в области локтевого сустава, подставил пластиковую ванночку под струйку. Вот я и вернулся к тому, с чем пришел в этот мир. На вид моя кровь была лишь немного более жидкой, нежели та, которая была во мне последние дни с Саной. Но такая же черная, как сырая земля.
Матвей всерьез взялся за меня, провалившись лекарским взором в мое тело. Это что-то вроде сканера. Как хронум проваливался в лимб, также и у лекаря был свой астральный мир. Пока хакас проводил диагностику или что-то в этом роде, я обратился
