иже с ними. Видел, что от них остаётся в налётах и после спецопераций. Но ведь… они ко мне особого отношения не имели. В Рунном Зале всё было по-другому. Я не сразу понял, что чувствовал. Это было… единение. И каждая смерть отзывалась в моей душе, как своя. На месте любого из них мог быть я. Или Вы…
Он глянул на неё украдкой. Лишь на миг. Затем продолжил:
— Подобное я испытывал только один раз за всю жизнь. Возможно, какая-то старая рана открылась. Я не знаю. Просто подозреваю…
— И какие выводы ты делаешь из всего этого? — спросила сестра Кайя. Мягко, но требовательно. Как раньше, когда она была его самым первым учителем в Башне.
— На самом деле, я не знаю, что и думать. Просто мне кажется, что тогда случилась какая-то несправедливость. Или все должны были погибнуть, или я в том числе, или выжить все. Тогда и вопросов бы не возникло… Аргх! Мне в голову лезет всякий бред!
Под конец он не сдержал эмоций и повысил голос. Он и сам всё видел, просто тыкался носом в незапертую дверь, думая, что та на замке.
— Я извиняюсь, — добавил практик уже тихо.
— Всё в порядке, Альдред, — понимающе увещевала его наставница. — Просто пойми, что такие размышления тебя ни к чему не приведут…
— Знаю, — вставил он своё слово поперёк. Ментор его простила, как и всегда.
— Смерть всю дорогу идёт рука об руку с жизнью. От колыбели до могилы. И совершенно неважно, кто были тебе погибшие. Уж я-то знаю, мне ты можешь поверить. Со смертью всегда была на «ты». Инквизиция — это не столько про священный долг и бла-бла-бла, сколько про высокие риски и соответствующую смертность.
— Так Вы меня и наставляли. В учебке говорили то же самое.
— Оно так и есть! Люди умирают, и это нужно принять. И не только в Инквизиции. Даже сейчас кто-то испускает последний вздох. Умирает не своей смертью. Мы с тобой тоже не будем жить вечно. По крайней мере, на этой стороне.
Наставница рассмеялась.
— О мёртвых ты не беспокойся — это значит взять на себя слишком много. Для этого есть Свет и Тьма. Пока живой, думай о себе, сам не плошай и в случае чего будь готов проститься с жизнью. Когда примиришься с этим осознанием, тебе станет гораздо легче. Пожалуйста, поверь мне…
— Сам я умереть не боюсь. Хотя мне же есть, что терять. И райские кущи погоды не сделают. Я прошу прощения за длинный язык, но это так. Просто… Сестра Кайя, в первую очередь я беспокоюсь о Вас.
Ментор испустила тяжкий вздох, глядя на него.
— За меня тревожиться тоже ни к чему тебе. Сколько раз смерть чуть было не загребла меня, столько же раз я ускользнула от неё. Ты сейчас можешь заметить, мол, каждый новый раз может стать последним, и я соглашусь. Но это Хаос. Обратная сторона Порядка. Необходимый противовес для баланса. Всё это воссоздаёт жизнь вокруг нас.
— Быть может, Вы правы. Но я ничегошеньки не могу с собой поделать. Да и, честно сказать, мне это ненужно от слова «совсем».
Наставница остановилась. Альдред сделал то же самое.
Она заглянула ему в глаза, взяла за руки украдкой. В миру она сохраняла свою женскую милосердную природу, тогда как на службе отбрасывала подальше, становясь безукоризненным инквизитором. Поразительный человек. Альдред считал, она — пример для подражания. Увы, недосягаемый.
— Пойми же. Всё это в порядке вещей, ведь мы люди. Ты беспокоишься за меня, я — за тебя. Там, в Рунном Зале не было ни минуты, когда я бы позабыла про тебя. Но мы просто люди. Рок сильнее нас. И если мы можем его миновать, это хорошо. Ведь если нет, пускай. Так тому и быть. На «нет» и суда нет.
Альдред жевал губы, не зная, что и ответить.
— Ты инквизитор. И ты подаёшь в Круге большие надежды. Не только для меня. Уж теперь-то точно. Альдред, у тебя ещё всё впереди. Я не пропаду. И ты не пропадёшь. Я научила тебя всему, что знаю сама. Ты не пропадёшь, если будешь помнить мои слова.
Хитиновый покров, за которым пряталась душа воспитанника, вдруг треснула. Голос ментора действовал на него, как благословение Светлейшей на истинно верующих.
Да что там, она была его Светом. И как бы глубоко не закрались в его сердце сомнения и противоречия, Альдред искренне хотел ей довериться. Только ей одной. Ибо он знал, сестра Кайя — единственная, кто останется в этом мире неравнодушна к его судьбе. С высоты его колокольни другого практик попросту не видел.
Она сделала его.
И он готов был и на сей раз довериться своей духовной наставнице:
— Так точно, сестра Кайя. — Альдред кивнул и улыбнулся ей. Правда, взгляд свой укрыл.
Ментор мягко похлопала его по щеке и сказала:
— Впереди у тебя немало испытаний, Альдред, ведь ты взбираешься вверх по карьерной лестнице. Практик — не последний сан, который ты получишь. Поэтому будь сильным.
С этими словами разговор их оборвался. Они покинули оживлённые улицы Города и по мостовым направились в сторону Янтарной Башни.
Глава 4–2. Узы
Дорога в Круг вела их через реликтовый сосновый лес, ограждавший Инквизицию от мирской суеты. Никто за сотни лет никто так и не покусился пустить эти деревья на дрова. Здесь стоял бодрящий запах северной свежести, дарованный хвоей, — такой причудливый и неродной в южных краях. Начала накрапывать морось.
Постепенно дорога уходила вверх, на обособленные от береговой линии известняковые скалы, на которые наталкивались шумные воды моря. Там простирался своего рода город в Городе.
Чудесное место, кто бы спорил. Если забыть, сколько душ было загублено в этих стенах по обе стороны баррикад.
Раздался гром. Близилась первая в этом году гроза.
Из темноты бора сестра Кайя и Альдред вышли к воротам Круга. Привратники, узнав заместительницу Верховного Куратора, кивнули ей. Тот случай, когда репутация избавляет от лишних вопросов. Когда черные плащи прошли под аркой, ворота стали закрывать. Они были последними, кого ждали обратно.
Среди инквизиторов не было тех, кто удумал бы дезертировать во время проведения официальных мероприятий. Их отпускали безоружными, в сутанах. В таких одеждах больше никто не ходит — лишь служители Церкви. В толпе они как белые вороны.
Более того, служащих отправляли в открытый мир без всяких средств к существованию. Инквизиторы без задней мысли возвращались туда, где им обещан кров, горячее питание, жалование и защита.
Если
