— Да ты знаешь, что по твоей монаршей милости я перепугалась так, что чуть душу богам не отдала! Чуть не поседела!
— Но не отдала же, — дракон залез под стол. — И волосы в порядке. Солара, подтверди!
Волосы действительно были в порядке. Я посмотрела на дракона. Говорят, повинную голову меч не сечет. А он всем видом показывал раскаяние. Ох, как бы ни перестарался.
— Дракоша, жить будешь в гостиной! — вынесла вердикт. Он же вроде мой хранитель или я ошибаюсь?
— А можно я тут, с Даней поживу? — ох, уж эти шрековы глазки.
— Может ну его, пусть остается, — она туда же. — Но с условием!
— Я на все согласен, — поторопился заверить дракон. Он еще ребенок.
— В мою постель ни ногой, ни лапой!
— А крылышки погреть?
Эти двое явно пришлись друг другу по душе и не обращая внимания на мое присутствие, продолжали выторговывать условия совместного проживания.
В середине учебного дня пришло сообщение: нас вызывали к ректору. Обеих.
В приемной секретарь отстраненно кивнул и вновь уткнулся в бумаги. Я постучала и, не дожидаясь приглашения, открыла дверь.
— Даны, — ректор вышел из-за стола. Похоже, вызвали нас не просто так, — ситуация крайне серьезная.
Задержав взгляд на Даниэлле, продолжил:
— Появление Даниэллы было очень эффектным и не прошло бесследно. В Департаменте засекли всплеск энергии практически сразу.
Уточнять о моем появлении он не стал. Мы переглянулись. Страхи, что сидели глубоко внутри теперь выползли наружу. Мне в красках представилась лаборатория и я, на месте подопытной крыски. О чем думала Дани, не знаю, но судя по сжатым губам и вздернутому подбородку, мысли радужными не были.
— Отец? — Фарин кивнул, подтверждая.
— Демоны бы его подрали!
— Даниэлла!!! — на замечание ректора девушка не обратила внимания.
— Это рано или поздно бы случилось. Его ищейки подобрались к тебе вплотную.
Я не понимала, о чем они говорят. За время нашего знакомства Дани ни разу не упоминала своего отца. Она не говорила о семье. Совсем. И я не спрашивала.
— Лучше поздно.
— Ты права, но… — он развел руками. — Воды?
Помня прошлый опыт, благоразумно отказалась. Даниэлла отмахнулась.
— Документы оформлены. Ты пришла к нам добровольно. Закон на нашей стороне. А вот к ларду Ранстраю будут не совсем приятные вопросы. Скажи, — Фарин подсел к девушке, — тебя проверяли на наличие дара?
Даниэлла отрицательно покачала головой.
— У тебя огромный потенциал и есть некоторые навыки. Училась?
Девушка тяжело вздохнула, отрицательно покачав головой:
— Мама в детстве учила. А потом отец ее … убил.
Я сидела тихо, боясь даже вздохом нарушить момент откровения.
— Когда проходила первая проверка, меня опоили зельем. Отец сказал, что я больна. Во второй раз меня выслали в дальние земли. А в третий, вместо меня подсунули дочь кухарки, мою сводную сестру, по отцу. У нее магического потенциала ноль, но зато мы похожи как две капли воды. Позже, когда мама стала настаивать на обучении, отец испугался, что вскроется правда. Проще было ее уничтожить, чем признаться в совершенном преступлении.
— А почему скрыть потенциал — это преступление?
Фарин и Даниэлла разом повернулись ко мне.
— Среди знати, в столице и крупных городах чаще рождаются магически одаренные. На периферии и у бедных их практически нет. Сказывается порода. Одаренных нельзя оставлять на произвол времен. Они потенциально опасны. Бесконтрольная сила угроза существования императорской династии и нашего мира в целом. Сокрытие от рождения одаренного, убийство, это двойное преступление перед короной, фактически заговор. Лард Ранстрай подписал себе смертный приговор, но сначала лишение дара.
— Лишение дара? — другой мир, другая планета, а все те же проблемы. Власть, деньги, сила.
— Да. Крайне болезненная процедура. После изъятия дара долго не живут. Сходят с ума или кончают жизнь самоубийством. Потому смертная казнь — это проявление милости со стороны императора. Все же лард.
— Значит, дар проявляется с рождения?
— Иногда. В возрасте пяти, затем семи и наконец, тринадцати лет дети проходят проверку на его наличие. Если в пять не обнаружили, то позже он редко проявляется. Но если есть задатки, то повторные проверки подтверждают его наличие. Одаренные проходят обучение в закрытых заведениях, позже в день совершеннолетия каждый из них должен пройти инициацию. Многие становятся лекарями, другие поступают на государственную службу. Все одаренные состоят на учете. В департаменте имеются отпечатки силы всех одаренных за последние несколько столетий. Их потомков проверяют в первую очередь. Родители имеют право самостоятельно подать заявку на проверку, не дожидаясь появления представителей Департамента.
— Дар передается только по наследству?
— Нет. В истории описаны несколько случаев, когда обладателем дара становился простой человек, из низов. В результате несчастного случая, но это происходит крайне редко. Здесь необходимы определенные условия: стихии и божественный промысел. Такие случаи строго фиксируются и отслеживаются.
— А у богатых?
— В семьях аристократов рождается один, максимум два ребенка. Ограничения были наложены много столетий назад, чтобы сократить истощение магического фона Урабы. Парадокс, сила есть, а сами как хрупкий сосуд. До совершеннолетия доживают не все.
Даниэлла инстинктивно сжалась. Фарин заметив движение, развернулся к ней:
— Совершеннолетие?
— В прошлом месяце, — она опустила голову.
— Инициация в храме светил?
Дани отрицательно покачала головой, сжимаясь еще больше.
— Мужчина?
Кивнула. Даже мне стало нехорошо от таких вопросов. А Даниэлла поджала губы, сжав кулаки.
— Нареченный? Нет. Насилие? — Фарин напряженно поднялся.
У меня мурашки поползли по коже.
— Зачем все эти вопросы? — возмутилась я.
— Незаконная инициация — преступление! Кто?!
— Не знаю. Я не помню.
Мне так хотелось ее обнять и утешить, но взгляд Фарина говорил: сиди, где сидишь.
— Пила?
Она кивнула:
— Хвель.
Ректор резко поднялся и протянул девушке руку:
— Нужна проверка.
Он провел рукой по панели, стена бесшумно отошла в сторону. Я не шелохнулась. Спустя десять минут они вышли.
— Не понимаю. Инициация точно была? — озадаченно произнес Фарин.
