сформулированы им, по его же замечанию, в 1910–1913 гг. и который он считает в «последующих теоретико-философских работах непревзойденным»[132]. У Гессена речь идет в первую очередь о методологическом плюрализме, хотя и основанном на различении видов действительности. Новизна положений, изложенных в статье, состоит в том, что здесь он не делает ударения на разграничении действительности и познавательных понятий, а пытается найти их взаимосвязь; можно, используя терминологию самого Гессена, говорить о его движении в сторону «метафизического монизма».
Гессен отмечает плюралистические классификации наук, представленные Вундтом, Когеном, Мюнстербергом, Риккертом, которые признают, кроме естественных наук, наличие по своему предмету и методу особой группы гуманитарных, филологических и исторических наук, основанных на опыте, а также и философские науки. Ими вводится принципиальное разделение на «науки о природе» и «науки о духе». У Вундта первые основываются на математике, а вторые на психологии, у Когена и Наторпа первые – на логике и математике, вторые – на этике и праве. Риккерт различает науки о природе и науки о культуре. Все они отрицают наличие их иерархии и право за каким-либо направлением на единственный и безусловный идеал знания. Гессен, однако, стремится показать необходимое наличие такой иерархии, которая изначально была представлена Платоном, создавшим иереархию наук по единому принципу, по степени их «точности», т. е. совершенства[133].
Первоначально общепринятое для науки родовое понятие является только одним из видов научных понятий, наряду с ним и качественно отличным от него понятием-законом в знании существенную роль играют и другие понятия. Так в историческом знании это понятие индивидуального, а в философском знании, отличном от естественно-научного и исторического, это понятие-идея. Анализируя последнее, Гессен считает возможным показать наличие иерархии наук, т. е. знания. В основе всех четырех видов понятий в различной степени наличествует «сопряженность частного и общего», «наибольшее же единство одного-другого, их максимальное взаимопроникновение»[134] достигается в философском понятии-идее. В первом случае, в родовом понятии, впервые разработанном Аристотелем как совокупности определенных неизменных признаков вещей, отношение между частным и общим есть отношение совокупности и подчинения. Общее понятие обладает меньшим числом признаков, чем частные, оно вмещает в себя подчиненные ему частные понятия. Последние образуются через прибавление к общему понятию частных признаков, не имеющих никакой иерархической связи между собой. Не происходит и постепенного роста или перехода понятий одного в другое. Общее и особенное мыслится как противоположное друг другу. Объединяя свойства и качества, родовое понятие является субстанциальным, но не связывает между собой частные признаки, оно с необходимостью приводит к вопросу «о логическом первородстве или подлинной реальности»[135]. «От родового понятия существенно отличается понятие-закон», продолжает Гессен, его взял за основу своей иерархии наук О. Конт, оно усиленно разрабатывалось Лотце и Марбургской школой. В данном понятии общее становится законом «изменения частного, которое упорядочивается им в непрерывный ряд». Отношение частного и общего «есть отношение неопределенного переменного параметра к численно определенным значениям последнего», при этом расположенные в ряд частные значения переходят одно в другое. Понятие-закон есть понятие функциональное. Поскольку «общее здесь пронизывает частное, частное же нанизано на общее», к понятию-закону стремятся все естественные науки. Отношение этого понятия к действительности Гессен определяет таким образом, что «нельзя сказать, что понятие-закон есть нечто отвлеченное от действительности. Скорее, природная действительность пронизана понятиями-законами»[136]. Поэтому, по мнению Гессена, в понятии-законе все сводится к монистическому натурализму. Однако, кроме наук о природе, Коген и Наторп выделяют науки о духе, первые основываются на логике и математике, а вторые на этике и праве.
Третий вид понятий принципиально разграничивает естественно-научные понятия от индивидуальных понятий, составляющих предмет исторического знания, и тем самым обосновывает плюралистическую классификацию наук. Более детальное рассмотрение этих понятий Гессен сделал темой своей диссертации. «В индивидуальном понятии общее есть расчлененная целостность, а частное – незаменимый член этой целостности. <…> Чем богаче по содержанию частное, тем в большей мере выражает оно собою целостность»[137], и наоборот.
После рассмотрения трех типов понятий Гессен обращает свой взор на специфическое философское понятие-идею, которое отличает то, что «общее в нем есть полнота (л/Дроща), или усовершение (курсив мой. – Ю. М) частного. Частное же есть момент или ступень общего, которое, однако, не отделено от первого, а в нем (в частном моменте) просвечивает. Сопряженность общего и частного здесь максимальная, доходящая до их взаимной пронизанности. Попытка помыслить частное в отрыве от общего приводит к его вырождению, и точно так же общее есть не что иное, как усовершение вливающегося в его полноту частного»[138]. Итак, искомым критерием иерархичности понятия-идеи становится усовершение. Для обоснования иерархичности и единства четырех видов понятий Гессен почему-то идентифицирует частное и общее с одним и другим, поскольку понятие – это всегда определение одного через другое. Но, как он сам указывал, сравнивая диалектику с гетерологией, не всегда другое состоит в отношении противоречия общего и частного, что собственно подтверждает и пример из педагогики, приводимый Гессеном об отношении игры и урока. Гессен констатирует, что «“одно” есть одно через присущее ему “другое”», в чем собственно и состоит диалектический характер идеи, в котором и здесь Гессен соглашается с Гегелем. Осуществляется «наибольшая сращенность одного-другого», почему Гегель был прав, когда называл понятие-идею конкретным понятием. Степень такой сращенности, конкретности является наименее выраженной в понятии рода, которое сохраняет противоречие к частному, «наибольшую отрешенность одного от другого». В понятии-законе конкретность, другое мыслится уже как определенное другое, а в индивидуальном понятии другое определяется через противоположность, но «не обнаруживается как другое». Далее Гессен, не совсем понятно почему, вводит понятие «абстрактного» вместо общего и говорит о том, что сращенность общего и частного это конкретность, а разъединенность это абстрактность. Так образуется иерархия понятий, в которой «различные понятия располагаются в меру убывания их конкретности и возрастания абстрактности»[139]. Таким образом, все понятия представляют собой «разностепенные умаления конкретного, как убывание наиболее полного единства одного-другого»[140]. Такое понимание системы понятий отрицает попытку объяснить «высшее из низшего», сложное из простого, организм из сочетания простых химических процессов, а в социальной жизни – «богатство из бедности». Он критикует в первую очередь позитивизм и классификацию понятий О. Конта, в которой речь также идет об усилении конкретности, но как сумме различий. Последний, по мнению Гессена, односторонне исходил только из естественно-научного понятия, игнорируя своеобразие исторических и философских понятий и методов. Гессен считает, что только через признание философского понятия-идеи и связанного с ним метода полноты высшим в иерархии понятий возможно сочетать монизм и плюрализм.
Только от понятия-идеи как полноты конкретности, т. е. всеединства, можно перейти к
