Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
закричал, а затем взмахнув рукой, выбил булочку из руки Клина. Она пролетела через класс и упала возле доски. Толстый еще что-то вскрикнул, а потом начал надвигаться на Клина, тот отступил на пару шагов, но уперся в одного из дружков Толстого. В этот момент прозвенел звонок и одновременно открылась дверь и в класс вошла Наталья.
Она как всегда улыбалась, окинула класс взглядом, а затем, сделав несколько шагов, наткнулась на булочку, которая лежала на полу. Улыбка ее моментально исчезла, взгляд стал холодным. Весь класс замер, поскольку никто не разу не видел ее такой злой. Наталья открыла рот и принялась говорить, при этом казалось, что в классе стало холоднее.
— Кто бросил хлеб на пол? Кто это сделал, пусть немедленно выйдет к доске!
Повисла тишина, в классе никто даже не дышал. Клин молча отошел от Толстого и прошел к доске. Наталья впилась в него глазами, одной рукой она указывала на булочку, а другой непроизвольно взмахивала в воздухе. Клин с опущенной головой и плечами, склонился и подобрал булочку, после чего спрятал ее в карман.
— Простите, Наталья Ивановна, я просто случайно уронил и не заметил. Я не хотел.
Лицо Натальи помягчело, на лице появилась тонкая тень улыбки. Было видно, что она еще сердита, но уже готова простить Клина. Так и вышло, она мягким тоном отправила Клина на место, а потом заговорила.
— Дети! Вы должны понимать, что такое хлеб! Я сейчас не про тебя, Климов, я говорю в общем. Хлеб, это очень важный продукт. Очень многие люди в мире голодают, для них, каждый кусочек хлеба, это шанс не умереть с голоду. Даже в нашей стране, где государство старается заботиться о каждом, далеко не все живут в достатке. Вся наша страна, каждый год вкладывает массу сил и средств, чтобы вырастить хлеб, чтобы собрать его и сохранить. Это все нужно для того, чтобы жители нашей страны не были голодными. В Великую Отечественную Войну, вся наша страна столкнулась голодом. В день выдавали по норме, которой едва хватало на то, чтобы прожить. В блокадном Ленинграде, на день давали всего лишь небольшой кусочек хлеба и кроме него, им было нечего есть…
Наталья говорила, говорила, совершенно забыв про то, что у нас идет урок. Дети в классе молчали, внимательно слушая ее. Внимательно слушал ее и я, при этом, я быстро понял, что Наталья говорила не просто дежурные фразы, которые можно было услышать от Лидии или кого-то из других учителей. Она и впрямь верила в то, что говорила, при этом, для нее это было что-то личным. Так, когда она начала говорить про блокадный Ленинград, на ее глазах, я заметил слезы.
Это были не те слезы, которые прям текут по лицу. Но уголки ее глаз стали влажными, а голос стал дрожать. Я оглянул класс, пытаясь понять, заметил ли только я это. Понять это было сложно, но вот то, что Ринату близко, о чем она говорит, я мог сказать на все сто процентов. Это я определил точно, поскольку и в его глазах навернулись слезы. Наталья, тем временем, закончила говорить, прошла к учительскому столу и села на стул.
Некоторое время, она молчала, молчали и мы. В классе висела тишина, было слышно, как кто-то идет по коридору. Внезапно шаги затихли, а потом стали приближаться, дверь открылась и в класс заглянула директриса. Она с удивлением оглядела класс, а потом Наталью.
— Ох, вы тут, Наталья Ивановна. А я уж было испугалась, иду мимо, слышу, тишина в классе. Уж у вас то, всегда на уроках шумно и весело, знаю, что вы тут должны быть, а тут тишина. Думаю, может случилось чего? Все в порядке?
— Все хорошо, Оксана Константиновна. Просто изучили тяжелую тему, дала детям возможность отдохнуть и собраться с мыслями. Сейчас продолжим урок.
Директриса кивнула головой и прикрыла дверь. А Наталья и впрямь начала урок, рассказывая что-то про цифры, но все шло как-то плохо. В итоге, когда прозвенел звонок, с облегчением вздохнули все, и мы, и сама Наталья. Она вышла из класса, даже не улыбнувшись напоследок. Это тоже придавило тяжелым грузом, а потому в классе было необычно тихо.
Постепенно начались разговоры, шевеление. Ко мне вернулось чуство голода, а потому я подтолкнув Рината в бок, потянулся в портфель за булочкой и кефиром. Ринат улыбнулся и достал свою порцию. Вскрыв кефир, мы принялись с наслаждение поедать булочки, запивая их кефиром. Я ожидал, что Ринат вновь даст комментарий по поводу кефира, но нет. Он пил и ел с явным наслаждением, как и я впрочем.
В голове все крутились слова Натальи о хлебе, голоде, войне. А так же рассказ Рината о том, как в его семье ждут, когда будет готов кефир. В этот момент, я вдруг понял, что и впрямь существуют голодные люди, и что эти люди, могут быть совсем рядом со мной и необязательно искать их в Африке или где-то еще. О том, что люди в мире голодают, я слышал и раньше, но только сейчас я ощутил и понял это в полной мере.
Погруженный в свои мысли, я и не заметил, как мимо нас прошел Толстый, а с ним и его дружки. Они подошли к парте, за которой сидел Клин и окружили его. Толстый, теперь нависал над Клином, как совсем недавно надо мною. Все это происходило словно на фоне, мне пришлось собраться, чтобы понять, о чем у них идет разговор.
— Где моя булочка, криволапый? Ты слышал, о чем говорила Наталья Степановна? О том, что люди голодают! Я вот из-за тебя голодаю, ты это понимаешь?
От этой фразы, я поперхнулся, а затем закашлялся. Ринат тут же подскочил и принялся хлопать меня по спине. При чем делал он это так рьяно, что я тут же замахал рукой, показывая, что у меня все хорошо и помощь мне не требуется. Довольный собой, Ринат сел на место. Толстый, который обернулся на мой кашель, осмотрел нас, а потом вновь повернулся к Климу.
— Вон, видишь, криволапые, такие же булочки едят, как ты принес. Но я такие не ем, понимаешь? Я ем только с сахарной пудрой и повидлом! У нас вся страна трудится, чтобы мы могли такие булочки есть. А из-за тебя, их выкидывать приходиться.
— Таких булочек не было, разобрали все. Давай, я тебе завтра куплю такую же?
— А что, я сегодня буду голодным ходить? Просто из-за того, что ты мою булочку
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
