– Видела бы ты их, – мрачно добавила царевна, – и у тебя прошли бы все сожаления. Связанные, грязные, избитые до потери сознания… А ты слезы льешь. Рабство хуже, чем смерть! Хорошо, что всю шайку поймали! – подвела итог царевна и с любопытством покосилась на серебряное украшение, которое поминутно поправляла Леа. – А это что за браслет?
Тут принцесса вспомнила о другом подарке гнома, который по приезде засунула под кровать, так и не успев рассмотреть. Подружки немедленно исправили эту оплошность: затащили сверток на кровать, разрезали бечеву, и перед глазами девочек предстал тускло поблескивающий в свете луны клинок.
– Это оно! – в тихом восторге прошептала принцесса. – Оружие загорного народа!
Черная сталь со вставками светлого металла в виде причудливых узоров, сплетающихся в неведомую письменность, гарда с защитными кольцами – такого оружия в богатом арсенале учебных залов не встречалось.
– Тяжеленный какой! Надо отдать его наставнице. Мы все равно с ним не справимся.
– Угу, – согласилась Леа.
В эту ночь девочки так и уснули в одной кровати, обнявшись, и, хвала богам, принцессе ничего не снилось.
Глава 6
Маленькая лошадка, неторопливо перебирая ногами, трусила по дороге. Светловолосая девочка в одежде ученицы школы азанагов мягко покачивалась в седле, с удовольствием посматривая по сторонам. Слева от нее тянулись ленточные приречные леса, справа – возделанные поля и сады Варнабы. Время от времени навстречу всаднице попадались повозки и одинокие конные.
Дорога на Эндану была торная, народу на ней встречалось предостаточно, но обидеть одинокую путницу никто не рискнул. Азанаги за это голову свернут!
Девчонка, жмурясь от слепящего солнца, тихо мурлыкала себе под нос какую-то песенку.
Леа возвращалась домой на время каникул. Сначала заложницу хотели отправить с эскортом, но она резко воспротивилась, потребовав, чтобы к ней относились без поблажек. Все ученицы азанагов разъезжались по домам без охраны, сдавая тем самым маленький экзамен на зрелость.
Принцессу совсем не смутило, что до Награны придется добираться много дней. И теперь Леа готовилась первый раз заночевать в лесу. Одно только не давало ей покоя: слежка за спиной. И пока девочка думала, что лучше, – попробовать уйти от надзора или выловить незадачливого шпиона, солнце зацепило обжигающим краем верхушки деревьев.
Путница тут же свернула к реке, выбирая подходящее место для ночлега. Напоив кобылку, девочка расседлала ее и, стреножив, пустила пастись. Потом принцесса занялась ужином: развела костер, приладила котелок и разворошила седельные сумки. Сердобольные повара школы напихали в них столько съестного, что и за пять дней не справиться.
Поев, девочка стряхнула с подола туники крошки пирога и зашла за ближайшее дерево. Там повела себя на первый взгляд очень странно: оглядевшись, нырнула в густые заросли цветущего кустарника, а затем болезненно вскрикнула. Результат загадочных действий не заставил ждать: из-за дальних деревьев бесшумно вышел высокий мужчина. «Шпион» в тревоге озирался, явно беспокоясь о подопечной.
Леа, на всякий случай схватившись за метательные ножи, выпрямилась и громко сказала:
– Ну как не стыдно?! Я же должна была ехать одна!
Мужчина замер на мгновение, а потом рассмеялся.
– Рикки! – взвизгнула принцесса и понеслась навстречу любимому дяде. Он подхватил ее на руки, обнял и прижал к себе.
Некоторое время ее высочество молчала, глубоко вдыхая знакомый запах дорогого энданского табака, затем высвободилась:
– Пойдем я тебя накормлю!
Рикквед посмотрел на вытянувшуюся и очень повзрослевшую племянницу с грустной улыбкой. Девочка сильно изменилась, став похожей на игчу, родственника горной куницы – маленького, игривого, но смертельно опасного зверька. Только счастливый взгляд ярко-синих глаз и плутовская улыбка принцессы остались неизменны.
Леа тем временем, схватив дядю за рукав, потащила его к костру со словами:
– Рикки, я так соскучилась!
Она усадила мужчину, снова распотрошила сумки, выудив самое вкусное, разложила снедь и умиленно наблюдала, как любимый родственник расправляется с едой.
– Давно ты меня обнаружила? – поинтересовался командир «невидимых».
– После того как выехала из города, – призналась девочка и рассмеялась, увидев, как вытянулось у дяди лицо. – Не переживай, просто у меня есть крылатая разведка.
Как будто в подтверждение ее слов раздалось громкое хлопанье огромных крыльев – на лужайку приземлился грифон.
Его светлость, смерив зверя внимательным взглядом, обернулся к племяннице:
– Значит, ты его действительно слышишь?
– Конечно, а он меня, – кивнула девочка и добавила: – Мысленно!
Путешественники рассмеялись, вспомнив то время, когда принцесса изводила всех, доказывая, что умеет говорить с животными.
Солнце село за горизонт, и наконец наступила долгожданная прохлада. Одна за другой пробовали свои голоса цикады, настраиваясь на ночной концерт. Леа, скормив грифону кусок вяленого мяса, ласково пощекотала его под клювом. Зверь закрыл от удовольствия глаза.
Сумерки выкрасили его в темные тона, зачернив оперение.
– Как у тебя получилось меня подстеречь? – не прекращая гладить Ветра, спросила Леа.
Вместо ответа Рикквед плотно набил трубку табаком, раскурил ее и лишь потом заговорил:
– Я знал, когда отпускают учениц на первые каникулы, и надеялся, что ты не станешь исключением из правил.
– Ну не сторожил же ты порог школы днями и ночами напролет? – хитро улыбнулась девочка, снова усаживаясь рядом с командиром «невидимых».
Дядя рассмеялся:
– Не в моих правилах выдавать личных шпионов! Ты лучше расскажи, откуда браслетик на руке.
Рикквед, в один момент став очень серьезным, подцепил пальцем постоянно слезающее на кисть, слишком широкое для детской руки украшение.
– Подарок знакомого гнома, – стараясь, чтобы голос звучал небрежно, ответила Леа и высвободила руку.
Но дядю деланое спокойствие племянницы не обмануло.
– Можно взглянуть?
Принцесса, нехотя сняв браслет, положила его на широкую ладонь надоедливого родственника.
– Ты не ответила, – напомнил Рикквед, рассматривая украшение.
– Я ответила. Это – подарок, – упрямо возразила девочка, досадливо сморщив нос.
– А кто даритель? – не отставал дядя.
– Я же сказала – гном. Мы подружились, и он подарил.
Леа чувствовала себя ужом на сковородке. Она очень, очень не хотела, чтобы кто-то из родных узнал о происшествии на базаре. Разозлятся и, чего доброго, поругаются с азанагами!
