Но мне нужно услышать это от него. Мне нужно, чтобы он сам решил, что всё кончено. А не Язмин. Или кто-то другой.
Я согнул пальцы, но не пошевелился. Когда меня только подняли, я чувствовал, что у меня отняли мой выбор. И если то, что сказала Лина, было правдой, что дверь в царство тварей была недоступна для неё, когда она была в царстве теней, тогда я сомневался, что Гейдж захочет вести такую жизнь. Скорее всего, он выберет смерть. И Кост… Мой взгляд метнулся к нему. Я не был уверен, что он сможет с этим смириться. Он всегда заботился о людях больше, чем когда-либо признавал. Если Гейдж занимал место в его сердце, каким бы маленьким оно ни было, потеря его уничтожит Коста.
У меня не было другого выбора, который я мог бы сделать.
Я подошел к кровати и разорвал рубашку Гейджа. движением, отточенным до мелочей, мои ногти вонзились в его грудную клетку и обнажили его спокойное сердце. Океан замер, но не двинулся с места, чтобы защитить своего хозяина. Вместо этого он пригвоздил меня взглядом, полным такой муки, что я поморщился. Доминус был потерян после смерти Винна. Океан будет таким же.
Разрезав ладонь, я брызнул кровью на рану Гейджа. Мой порез быстро зажил, а Гейджа — нет. Прошло несколько несчастных минут, ничего не происходило, и во мне вспыхнул страх. Что, если магия твари помешает мне поднять его? Что, если я не смогу дать Косту то, что он хотел? Что, если мой брат обвинит меня в этом ужасном исходе? Я взглянул на Лину, и она придвинулась ближе, Океан был рядом с ней. Напряжение наполнило воздух, пока мы все ждали реакции Гейджа. Может быть, это была не тварь, а он сам. Можно ли вообще поднимать Заклинателей?
Что-то нечитаемое промелькнуло в карих глазах Лины. Беспокойство? Отчаяние? Как противоречиво она, должно быть, чувствовала себя, одновременно желая, чтобы с Гейджем всё было в порядке и, зная, что он будет возмущён жизнью без своих тварей. Или… Я изучал, как она закусила губу и сжала свой бестиарий. Может быть, это было что-то большее. Доказательство того, что, если она когда-нибудь передумает, решит, что хочет остаться рядом со мной навсегда, она не сможет.
Моё дыхание замерло.
Пожалуйста.
Мне нужно было знать, сработает ли это. Смогу ли я поднять Лину, если до этого дойдёт.
Кост опустился на колени рядом с Гейджем и схватил его за безвольную руку.
— Гейдж.
Это было уже слишком. Слишком много невысказанных эмоций было заключено в этом имени. Что-то сломалось внутри Коста, это я точно знал. Я должен был это исправить.
Снова открыв ладонь, я влил ещё немного крови в сердце Гейджа. Пожалуйста, Зейн. Не подведи меня. Я нуждался в его силе, в моей силе, чтобы вернуть жизнь падшему сейчас больше, чем когда-либо прежде. И снова моя рана зажила. И снова я разорвал её. Кровь хлынула наружу, пока полностью не заполнила грудную полость Гейджа. Комната вокруг меня закружилась и потемнела, пока моё тело пыталось восстановиться. Я истощал его быстрее, чем у него был шанс исцелиться. Пот выступил у меня на лбу и скатился по задней части шеи, а колени ослабли.
Лина обхватила мои руки ладонями, не обращая внимания на кровь, которая текла между нашими пальцами.
— Нок.
Слова были хриплыми, я едва обрёл дар речи.
— Я могу продолжать пытаться.
— Нет, — прошептал Кост. Он крепче сжал руку Гейджа. — Если так и должно быть, то…
Внезапно сердце Гейджа бешено заколотилось. Не медленный, дрожащий ритм, который я всегда видел, когда воскрешал мёртвых, а оглушительный глухой удар, полный силы и жизни. Пьянящий намёк на жизнь, и я прижал ладонь к его груди. Когда последние несколько капель моей крови вытекли на кожу, я пожелал, чтобы его рана зажила. И это произошло. Быстрее, чем я когда-либо видел. Сухожилия, мышцы и плоть снова соединялись вместе, пока не осталось ничего, кроме гладкой кожи.
Кост нахмурился. Очевидно, он тоже никогда не видел такой реакции.
— Возможно, это как-то связано со смесью магии Заклинателя и убийцы?
— Все в порядке? — спросила Лина.
Она обняла меня за талию, предлагая поддержку, и я рухнул на неё. Усталость была нормальным явлением после возвращения мёртвых, но никогда ещё я не чувствовал себя таким опустошенным. Дыхание вызвало боль в груди, а желудок скрутило.
— Встань, — скомандовал я, не обращая внимания на то, как дрогнул мой голос.
Глаза Гейджа распахнулись. Стально-голубые и такие… живые. Цвет вернулся к его телу, и он несколько раз моргнул, прежде чем взглянул на руку, которую Кост сжимал в своих пальцах. Неуверенная улыбка появилась на его губах, а затем он совершенно замер. Он перевёл взгляд на меня.
— Я слышу твоё сердцебиение, — его слова были размеренными, осторожными.
Как будто он знал, что это значит, но не был готов признать это.
Мои плечи напряглись.
— Да.
Его бровь дернулась.
— И Лины. И Коста.
— Да.
Никто не произнёс ни слова. Никто не пошевелился. Единственным звуком, кроме нашего прерывистого дыхания, было почти тихое гудение обогревателя в углу. Что-то, чего Лина, скорее всего, не заметила бы, но Гейдж, но мы… Тени скользили в моём периферийном зрении, извиваясь между стропилами и обвиваясь вокруг изножья кровати. Они всегда были всего в одной мысли от того, чтобы быть вызванными. Теперь он тоже их увидит. Он дёрнул головой в сторону, как будто пытаясь рассмотреть их в упор. Затем его дыхание участилось, и он сел, оторвав руку от Коста. Лина резко вдохнула.
Драгоценный цвет его эмблемы исчез. Вместо этого дерево выглядело так, как будто оно было вытравлено графитом, а края были смазаны Хуже того, оно было бесплодно. Не было ни листьев, ни цветущих лоз. Вообще никакой жизни. Медленно он поднял руку и, наконец, посмотрел на ущерб, который я причинил, вернув его обратно.
— Нет, — его голос дрогнул.
Он вытянул руку вперёд. Мышцы на его предплечье вздулись, и крик вырвался из его груди. Слёзы навернулись на его глаза. Как он ни старался, ничего не получилось. Не было ни прилива цитринового света, ни скрипа петель. Дверь в царство тварей оставалась закрытой.
Кост потянулся к нему.
— Гейдж, я тот, кто…
— Нет! — от его крика у меня задрожали кости.
Тени отреагировали на его внезапный прилив эмоций и ожили вокруг него. Я опустил взгляд. Я надеялся, что он смог бы получить доступ к царству, что неспособность Лины сделать это была просто потому,
