Вероятно.
Курсо-глиссадная система работала некорректно? Скорее всего.
Диспетчер недаром предупреждал быть повнимательнее. В аэропорту Мухино ИЛС есть, но имеет лишь первую категорию, и, значит, полностью автоматическая посадка – это огромный риск. Надо было верить глазам, а я, идиот, понадеялся на приборы, которые врали. Посадочные огни – три красных и один белый – ясно давали понять, что мы идём выше глиссады. Но я это тупо проигнорировал. Поэтому, когда бортовой комп решил, что высота – ноль, и включил реверс, мы ещё не коснулись земли – неслись где-нибудь в двадцати-тридцати футах над полосой. Скорость упала, подъёмной силы у самолета не было, итог – очевиден…
Я мысленно хлопнул себя по лбу.
«Вот оно чё, Михалыч! Вот оно чё…»
Против меня играет живой противник, а я надеюсь на автоматику.
Компьютер рассчитывает ходы, опираясь на правила. Но если эти правила изменяются во время игры, любой стратегически выверенный и правильный ход ведёт не к победе, а к поражению. Бездушная машина не ошибается, а лишь исполняет заложенную в неё программу. Так что моя задача – это не исправлять сделанные автопилотом ошибки, а полностью его заменить…
- А ну-ка, пошли! – бросил я, выбираясь из кресла.
- Что ты задумал?! – выкрикнула мне в спину ведьма.
- Увидишь!..
** *
…Вновь, как и в предыдущей попытке, подходим к контрольной точке 2300.
На этой высоте мы должны захватить радиомаяк и начать автоматическую посадку.
- Чек-лист на посадку выполнен. Маяк захвачен, – докладывает Лариса.
Самолет доворачивает на ВПП.
Горизонтальная составляющая выдержана. Скорость 138, расчетная. До полосы 6 миль.
Нажимаю кнопки захвата курсо-глиссадного маяка и… выключаю автопилот.
- Ты уверен?
Молчу. Не потому что не хочу отвечать, а потому что некогда.
Левая рука на управляющем джойстике, правая в любой миг готова переключить газ на максимальную тягу.
Лайнер поначалу болтает, но он всё же выравнивается и продолжает снижение. В ручном режиме электродистанционная система управления работает практически так же, как и в автоматическом – бортовой комп сглаживает бОльшую часть неточностей пилотирования.
- Потеря радиосвязи. Вышку не слышно.
Губы у ведьмы поджаты, происходящее ей явно не нравится.
Ну, и чёрт с ней! На этот раз я её помогать не просил, сама «навязалась».
Устанавливаю высоту ухода на второй круг – 7000 футов.
- Высота ухода на второй круг задана.
Мы всё ещё в облачности, вокруг белесая муть, и я теперь точно знаю, что значит лететь по приборам и чем это может закончиться...
Вываливаемся из облаков и сразу же попадаем в пелену сплошного дождя.
Впереди отчетливо видны огни ВПП.
Три красных и один белый.
Выше глиссады. Надо парировать.
Самолет опускает нос, включаются воздушные тормоза.
Перед глазами полётный экран.
Как всё-таки сложно оторвать взгляд от электронных картинок и переключить внимание на то, что происходит снаружи.
- Четыреста, триста, – отсчитывает высоту механический голос.
Вертикальная скорость – 420 футов в минуту.
Чёрт побери! Много. А фонари всё ещё красные.
С трудом пересиливаю желание потянуть рукоять на себя.
- Двести, сто.
Вот теперь пора.
Лайнер начинает задирать нос.
Вертикальная – 440.
Посадка может стать… ух… какой жесткой.
- Минимум, – сообщает система.
На высотомере – ноль, но это ничего не значит. Какая-то сволочь подкрутила его футов на пятьдесят.
Вертикальная – 370.
Касание!
Ощущение, что с размаху шлёпнулся задницей о бетон.
Подскок!
Многотонный аэробус подпрыгивает, как резиновый мячик, оттолкнувшись от полосы «спружинившим» шасси.
Авиагоризонт резко уходит вниз.
Кабрирование! Мать твою за ногу!
Толкаю джойстик вперед, в надежде хоть как-нибудь выровняться и «прижать» переднюю стойку к земле…
Хрена лысого!
Машине мои телодвижения по барабану. Лайнер уже поймал «прогрессирующего козла» и теперь просто «скачет» по полосе вверх-вниз.
Удар! Ещё один... Всё…
На лобовом стекле опять фиолетовые глаза и… хохот… издевательский… наглый… выбивающий из головы остатки сознания…
** *
Снова сижу в кресле. Снова мимо меня пробегает испуганная стюардесса…
«Да что же это за невезуха такая?!»
Я зол. Страшно зол. На себя, на Ларису, на демона, на их дурацкие игры.
Двести пятьдесят человек. Они не должны были умереть, но умерли уже дважды. И если я ничего не придумаю, в третий раз умрут окончательно. По одной лишь причине – им просто не повезло оказаться не в то время и не в том месте. Рядом со мной, рядом с сопровождающей меня ведьмой, рядом с пытающимся нам помешать демоном. Сомнений почти не осталось. Катастрофу организовал именно он.
Видимо, как и Лара, Сар’хак имеет возможность вселяться в людей, но, по причине пола, вселяется только в мужчин. Кроме того, в нашем мире он явно ограничен в возможностях и не может воздействовать на меня напрямую, поэтому действует через посредников. Его план с самолетом я уже понял. Сперва он влез в голову второму пилоту, и тот слегка подшаманил с радиовысотомером. Затем, ментально уничтожив реципиента, демон попытался внедриться в сознание КВС. Однако командир воздушного судна оказался крепким орешком и взять его полностью под контроль демону не удалось.
Собственно, поэтому у нас получилось вовремя узнать, в чем проблема, и проникнуть в кабину. Другое дело, что это всё равно ничего не дало. Посадить самолет я так и не смог, причем, дважды. Стоит ли наступать в третий раз на те же самые грабли? Не знаю, не знаю. Попытка, как говорится, не пытка. А ошибаться нельзя. Она у меня последняя…
Мысль, что я снова действую по шаблону, заставила задержаться в кресле ещё на минуту.
Лара сидела молча, уставившись в одну точку. Складывалось ощущение, что она просто смирилась с проигрышем и теперь пробовала представить, что будет с ней после победы Сар’хака. По её же словам, выходило, что ничего хорошего. Странно. Бросить бороться, когда схватка ещё не окончена…
Я неожиданно вспомнил, что она говорила, когда мы только узнали, что случилось с пилотами: «Я же не лётчик. И вылечить его не сумею. Был бы он женщиной, попробовала бы вселиться в неё…» А чуть погодя: «Ты в лабиринте. И если не найдешь выход, погибнешь».
Лабиринт. Почему лабиринт? Может быть, это иносказание? Может быть, это не просто выбор правильного алгоритма, как посадить самолет, а что-то более важное, основательное? Может быть, речь идёт о лабиринтах сознания?
Сознание… Что будет, если его изменить?..
Нет, не так… Что будет, если в него вселяется кто-то другой… здоровый и сильный… в больного… практически мёртвого…
Я резко повернулся к Ларисе.
- Помнишь, как на суде чёрный шар
