хватит… Все, уходим.
Он не просто убит… Убийцы еще здесь.
От страха начинаю мычать сквозь ладонь, но быстро затыкаюсь. Рука Яра теплая и очень крепкая. Я стараюсь тише дышать, но все равно дыхание часто щекочет ему пальцы. Нас опередили всего на несколько часов. Виктора уже не допросишь.
Яр оттаскивает меня назад, и мы прячемся в гардеробной. Пахнет мехом, кожей и средством от моли с ароматом лаванды.
Раздаются шаги мимо — они идут на выход.
— Дверь открыта! — вдруг паникует один.
Сердце делает болезненный удар — это ведь я не закрыла.
Я…
— Твою мать, — бормочет Яр, сообразив, что будет, и дверь в гардероб распахивается от пинка.
На пороге стоят двое.
Я ору в руку Яру, он убирает ладонь и вопль звучит в полную силу. В гардеробной некуда деваться, а я стою между ними.
И первая же оказываюсь под ударом.
Они пришли не драться, а убивать — в руке мужчины блестит нож, и нападает он профессионально, выбрав меня на роль первой жертвы.
Занесенную руку перехватывает Яр, давая возможность мне ускользнуть. Отскакиваю в угол. Защитив меня, он подставился сам, но ему удается отшвырнуть одного из нападавших. Из-под полы пиджака появляется оружие. Выстрел рявкает совсем рядом и так громко, что я сажусь на корточки, закрывая уши ладонями.
Один из нападавших падает на пол, второй выкатывается из гардеробной.
Стрелял Яр.
— Быстрее!
Он ловит меня за руку.
Перепрыгнув через тело, мы выбегаем в холл, а оттуда на улицу. Яр тащит меня за руку, в другой — оружие. Я даже не знала, что у него пистолет.
— Садись в машину!
Мы оббегаем авто с двух сторон. Я сажусь даже быстрее, съезжаю по сиденью, со страхом глядя на недружелюбный мир.
— С тобой все нормально?
— Да! — оборачиваюсь на секунду, он заводит машину.
Взгляд цепляется за позу. Он скособочился, на лице гримаса боли.
— Что с тобой? — пугаюсь я.
— Пустяк…
— Он тебя что, ножом ударил? — догадываюсь я, ощущая, как паника накрывает удушливой волной.
— Нет…
— Не ври!
— Успокойся, ладно, — он сглатывает, все же заводит «ягуар» и мы рвем с места.
Пистолет катится по приборной доске, когда Яр кидает машину в крутой поворот.
— Посмотри на фото, — он кидает мне телефон. — Знаешь его?
Я даже умудряюсь его поймать. Последнее, что меня интересует — чьи-то снимки. Но открываю галерею. Он снял убитого крупным планом на ковре. Видно, не очень, но узнаю его.
— Да, — возвращаю телефон. — Он был в кафе вместе с Виктором. Потом тащил меня в джип.
— Это его охранник. Второй тоже им был. Не повезло. Вместе с боссом ушел в лучший мир.
— Яр, перестань. Лучше скажи, что с тобой?!
— А что, волнуешься?
Его манера во всех ситуациях выглядеть невозмутимым порядком начинает злить. Не знаю, чего я в такой панике. Но перспектива получить его на руки раненым и без возможности помочь пугает до трясучки.
— Да!
— Успокойся, — повторяет он. — Я отлично себя чувствую.
Но я вижу, что ему плохо. К моменту, как мы оказываемся на лесной дороге — мы возвращались обратно к лесному дому, он уже откровенно держится за бок и ведет машину одной рукой.
Паркуется из последних сил, и с трудом выбирается наружу.
— Тебе больно? — причитаю я на каждом шагу. — Кто это был? Те люди?
Морщась, он идет от «ягуара» к крыльцу, опираясь на машину. Я бросаюсь к нему, обхватываю рукой, стараясь помочь. Только Яров весит минимум восемьдесят пять, а я чуть за пятьдесят. Я больше мешаю, чем могу помочь.
— Не знаю. Все нормально, не волнуйся, Карина…
Смотрю в бледное лицо и не верю. Мы поднимаемся на крыльцо. Яров опирается на перила, а я тем временем открываю дверь. Дом кажется уже знакомым и уютным — как родной. Наконец-то, дошли.
Помогаю сесть на диван.
— Сейчас подогрею воду.
Помню, как действовали в прошлый раз и начинаю метаться по дому, готовясь к операции. Что у него за рана еще непонятно, а если все серьезно?!
— Не паникуй, — Яров улыбается.
Сидит, расставив ноги, лицо страдальческое, но держится. Откинулся на спинку дивана, изогнувшись, чтобы сберечь травмированное место. Дышит сквозь зубы тяжело и быстро.
— Как я могу не паниковать, — бормочу я, пытаюсь справиться с дрожью в руках.
Вспоминаю про аптечку и бегу обратно к «ягуару». Тащу увесистый ящик обратно. Мы уже потрошили ее в прошлый раз, но использовали не все — бинты, кровоостанавливающее еще осталось, и все равно… Я же разумный человек, понимаю, что вряд ли справлюсь. Второй раз нам не повезет.
У меня трясутся руки, когда я раскладываю приспособления для обработки на чистой салфетке.
Яров спокойно наблюдает за этим, как и за всем, с чем сталкивается. И только быстрое, тяжелое дыхание выдавало его чувства. Не отрываясь, он следил за приготовления.
— Вода закипела, — говорю я.
Даю как следует прокипеть и пытаюсь расстегнуть рубашку Ярову. Он перехватывает руку.
— Не надо. Я сам.
Мы оказываемся так близко, что я вижу испарину у него на лбу. На миг теряю равновесие и, чтобы устоять и не рухнуть прямо на него, упираюсь коленкой в диван между ног Ярову. Он чуть наклоняется вперед, в глазах туман от боли, но в глубине их светился здравый рассудок и привычная ирония.
— Ты не справишься, — возражаю я, нащупывая пуговицы.
— Справлюсь.
Наши пальцы переплетаются. Неловкий момент для романтичной сцены, когда он истекает кровью и едва владеет собой. Но прикосновение пальцев такое чувственное, а я все-таки расстегиваю рубашку мужчины, хоть и по другому поводу. Мы так близко, что я ощущаю его растревоженное дыхание.
Он наклоняется вперед и вдруг целует меня со вкусом кофе и боли. Выпускает меня из объятий, когда я отклоняюсь назад.
— Прости. Не смог удержаться, — он снова улыбается, а я смотрю на губы и сердце бьется так часто.
— Я замужем, — грустно напоминаю я.
И напоминаю уже про себя: из-за меня он получил эту рану. Яр меня защищал от удара. Это так приятно. Какая-то новая грань чувств. До этого мужчины не ловили за меня удары, тем более, ножом.
— Вот и правильно. Не лезь, — отрезает он, расстегивая рубашку, а я отхожу к окну.
Прогнал.
Прогнал поцелуем! Иначе мы бы еще долго спорили за пуговицы. Я держу возле рта щепотку пальцев, словно собираюсь грызть ногти. Прислушиваюсь к тому, что происходит за спиной — Яров занимается раной. Сильно пахнет дезинфекцией, звенит скальпель, брошенный в стальную миску.
Смотрю на «ягуар» на фоне зеленой листвы за окном, а у самой
