Книга Венец судьбы - Амелия Хатчинс

— Потому, что он пожирает твои внутренности, и ты вот-вот истечёшь кровью. Видишь ли, мы так голодны, а ты такая сильная.

Рыдая, я звала Райдера. Канал связи, которым мы пользовались, казался пустым, и только хриплый смех встретил мои мольбы. Я осела на существо, которое поймало меня. Он оторвал меня от монстра, который пировал на моих внутренностях. Я посмотрела через его огромное плечо туда, где лежали мои ноги, отделённые от тела, когда мы уходили.

— Они мне нужны.

— Ты исцелишься. Здесь не умирают. Завтра мы начнём с тобой сначала. Ты привыкнешь, и, в конце концов, станет всё равно. Тебе, может, даже понравиться, что они тебя едят, хотя это не будет иметь значения. Теперь ты моя.

Его звали Малахия, и он не ошибся. В конце концов, я научилась жаждать смерти и блаженства, которое она предлагала, чтобы избежать реальности этого адского места. Он перестал унимать боль, когда другие ели меня. Они пировали моей плотью, а он питался воспоминаниями и эмоциями, пока я не поддавалась блаженной смерти, ночь за ночью.

Я сражалась с ними, но вскоре узнала, что они наслаждались борьбой и охотой на своих жертв, поскольку поняли, что коридор лабиринтов бесконечно безнадёжен. Туннели шли на мили, извивались и заканчивались комнатами-ловушками. Это целый мир лабиринтов без видимого выхода. Но Ашер нашёл способ сбежать.

Вскоре, я начала на стенах отмечать дни. Недели превратились в месяцы, месяцы — в годы, и я поняла холодную реальность того, что произошло. Райдер оставил меня на произвол чудовищ, которые бесконечно мучили меня. Если хочу выбраться, должна спасти себя. Он гарантировал, что я никогда не вернусь к нему, и те слова, которые он прошептал со скал, эхом отдавались в голове.

Кто-нибудь ещё заметил, что меня нет? Неужели все ненавидят меня настолько, чтобы оставить здесь, внизу? Неужели Адам не понял, что я пропала, или Райдер и от него избавился?

Наконец в самую страшную ночь десятого года заключения, я сломалась. Мой позвоночник был сломан пополам, и я лежала в луже крови, пока Малахия рисовал на моей плоти. Пальцами он вернул ощущение, которое очень хорошо знал. Другой Благой ел меня, говоря, как сильно я буду наслаждаться им, и на мгновение так и было. Я кончила с монстром, а Малахия наблюдал из тени. Моё тело, наконец, сломалось, давая то, от чего я отказалась. Я отдала Благому частичку себя. Они брали всё больше и больше, и каждую ночь нежными прикосновениями монстры уничтожали меня. Малахия разрушил меня, позволив чудищам использовать моё тело, а сам забирал воспоминания. Его эмоции питали меня, а я кормила его частями разума, которые он жадно поглощал. Мне было всё равно, что он позволил другим изуродовать тело. Меня волновало, что он изнасиловал мою душу, позволила забрать её у меня. Поэтому всё во мне изменилось. Я искала его, просто чтобы почувствовать или вспомнить, что потеряла.

Я зависела от Малахии, желая ощутить боль, которая больше не была моей, когда Райдер не вернулся за мной через пятнадцать лет. В итоге, Малахия забрал все радостные воспоминания, сделав их неуловимыми в сознании, будто они вне моей досягаемости.

Я сделала всё, о чём он просил, жаждая прикосновения других Благих, чтобы найти похищенные Малахией воспоминания. Я охотно пошла к ним, только чтобы увидеть золотистые глаза, которые прожигали душу, или то, что осталось от души.

Так я, наконец, сбежала от них. Я скакала на монстре, которому нравилась моя плоть, и Малахии не было рядом, чтобы наблюдать, копаться в эмоциях и воспоминаниях, ища какие хотел забрать на этот раз. Я наклонилась и поцеловала горло монстра, зная, что ему нравятся мои губы на его пульсе, и зубами я разорвала его горло. Он так славно истекал кровью, которая окрасила моё лицо. Я потащила его к входу, оставив труп там, прежде чем вернулась за другими, которые забрали части меня, включая Малахию.

На двадцатый год мне хватило тел врагов, чтобы построить лестницу, и я сделала это, добавив свои трупы в конструкцию. Я делала всё медленно, лелея каждую косточку и связку, которые Благие так охотно пожертвовали на моё дело.

Я когтями прорыла себе путь, достигая середины. Там сквозь грязь я прокопала туннель к магическим рунам, которые размещены вокруг ямы. Я убирала их, одну за другой, день за днём, пока сила, которая удерживала нас, монстров, в яме, не исчезла, позволив мне сбежать из тюрьмы, в которой оставил меня муж.

Стоя на краю ямы, я смотрела в бездну, на безглазые трупы, сваленные на земляном полу. Я потянулась к их силе, но не её получила, а нечто совсем другое. Что-то… бесконечное. У меня когти удлинились, и гигантские крылья раскрылись из позвоночника. Я стояла, вспоминая, зачем была создана, и кем теперь стала.

В голове появилась идея мести, но не этого я хотела. Я отомщу всем, кто сделал мне больно или пытал. Сердце заколотилось в груди, а в голове всплыло воспоминание о золотистых глазах. Чьи это глаза я не знала, но от них у меня буквально сердце сдавливало тисками.

Я вонзила когти себе в грудь, вытаскивая сердце, которое не переставало болеть при воспоминании о порочно красивых глазах. В голове бесконечно прокручивались слова, но я так и не смогла вспомнить, кто и зачем их произнёс. Лишь знала, что я одна, и нахрен неприкасаемая. Я — Сорха, Богиня Фейри, и чертовски голодна.

Расправив крылья, я начала писать пальцем на стене. Я писала собственной кровью, оставляя послание тому, кто кинул меня в эту яму. Я писала о том, что далеко не слаба. Я — Богиня. А тот, кто кинул меня в эту дыру, заплатит своей кровью.

Глава 8

Сон вырвал меня из состояния покоя. В нём надо мной стоит Райдер, молит простить его и вернуться домой.

Я проглатываю крик, который угрожает вырваться наружу и раскрыть своё местоположение монстрам в тюрьме. Я молча ждала знакомого приступа боли и страха, который пронзит насквозь. Мой похититель и мучитель получал удовольствие, пытаясь заставить меня считать, что я в безопасности. В момент, как я опущу барьеры, монстры атакуют, напоминая, что я далеко не в безопасности и больше никогда там не буду.

Оглядев окружение, я медленно сажусь и опускаю ноги на холодную землю, а затем потягиваюсь. Я подавила зевок, а затем поморщилась от боли между бёдер. Я одета в мягкую хлопчатобумажную ночную рубашку, и, по-видимому, находилась