тему читали доклад?
– О международных событиях.
– Вот как! И какие же новости в мире?
– Международные дела никудышные, товарищ Курбанов, совсем никудышные. Ситуация все обостряется и обостряется. Страны НАТО размещают в Западной Европе крылатые ракеты. В Сальвадоре идут кровавые сражения, обстановка в Никарагуа сложная. Туго приходится народу Палестины. И всему виной империалисты США, товарищ Курбанов. Империализм замышляет провокации. К примеру, империалисты США организовали в Польше провокационно-диверсионные группы. Отравили народы идеологически, вот. Порешили с корнем уничтожить в Польше социалистическое общество. Однако злодейские планы империалистов разоблачили. ПОРП отстояла социализм…
Ни единого слова из его рассказа я не понял. Смотрел в телевизор, а ему кивал головой: мол, да, да…
58
Через два дня участковый снова принес бумагу. И снова ранним утром мы с Тарланом отправились в путь. На этот раз торопились и прибыли вовремя. Капитан-начальник возил четырех подростков в больницу, устроил им очную ставку с мужчиной в полосатом халате. Потом устроил очную ставку со мной.
– Не те, – помотал я головой. – Волосы у них были длинные-длинные.
Капитан-начальник рассмеялся.
– А не припомните ли, ака, не было у них на лице повреждений?
– А то как же! Настоящая рана была на лице, капитан-начальник.
– И какая же рана?
– У обоих лица были в крови. Ведь мужчина в полосатом халате бил их по головам.
– Вот как? Что ж вы раньше об этом не сказали, ака? Это меняет дело.
– И потом, у самого младшего одежда была в грязи, капитан-начальник.
Капитан-начальник начал быстро писать. Мотнув головой, засмеялся. Почему он засмеялся, я так и не понял.
– Скажите, ака, знаете ли вы хотя бы одного человека, кто был свидетелем этого происшествия?
– Может, я и преувеличиваю, капитан-начальник, но там было больше ста человек. Как я мог узнать кого-то из них? Там было даже два милиционера.
– Как вы сказали? Два милиционера? В самом деле?
– Так и есть, капитан-начальник. Сидели прямо за моей спиной и пили чай.
– И они тоже всё видели?
– А то как же! Видели от начала до конца, капитан-начальник!
– Вот оно что!
Капитан-начальник вытащил из железного сундука одну большую толстую бумагу и развернул ее. На бумаге было наклеено видимо-невидимо фотографий.
– Посмотрите, ака, нет ли среди них тех, кого вы видели.
Я разглядывал фотографии, водя по ним пальцем.
Наконец узнал одного из них. Ткнул в его лоб пальцем:
– Вот он, тот самый!
Капитан-начальник посмотрел, наклонившись, и покачал головой. Сложил фотографии и засунул в сундук.
Вышел и снова вернулся:
– Вы, ака, побудьте пока вон в той комнате. Я сам вас позову.
Я вошел в соседнюю комнату и сел. Это была комната без двери. Капитан-начальник опустил бархатную занавеску. Кто-то спросил:
– Можно?
Капитан-начальник стал задавать вопросы:
– Итак, где вы были двадцать четвертого января, в воскресенье часов в двенадцать?
– В каком январе? Январе этого года? На участке был.
– А нельзя ли поконкретнее?
– Вел наблюдение вокруг винзавода.
– Так, значит, вы были в районе завода?
– Да.
– И вам ничего не известно о происшествии в этот день у чайханы?
– Что за происшествие?
– Там была драка.
– Хоть убейте, ничего об этом не знаю!
– Хорошо. Подойдите сюда, ака.
Я вышел к ним. Парень, стоящий передо мной, точно был одним из тех милиционеров, которые пили чай за моей спиной.
Увидев меня, он побледнел.
Капитан-начальник показал ему на меня:
– А этого человека вы когда-нибудь видели?
Тот посмотрел на меня пристально и пожал плечами: – Не припомню.
Я чуть было не рассмеялся. Потом напомнил ему о случае у чайханы.
Тот глядел в потолок и долго вспоминал. Затем вдруг приставил указательный палец ко лбу:
– Ну да, точно! Теперь вспомнил. Я шел к своему участку мимо этого места. Там еще на улице собралось много людей. Я и подумал: должно быть, торгуют чем-нибудь.
– Ну и ну! Ведь мы с вами еще разговаривали, брат. И я вам…
– Со мной говорили? Быть этого не может! Ложь! У вас ведь борода – думайте, прежде чем говорить. Вы спутали меня с другим человеком.
Капитан-начальник посмотрел на меня:
– Слышали? Он говорит, что там не был.
От удивления я даже схватился за ворот:
– О, Всевышний!
– Так, вы свободны Кадыров. Может, еще кого вспомните, ака?
– А то как же! И чайханщик все видел.
– Чайханщик? А еще?
– Еще видел продавец жареной рыбы.
– Так, продавец жареной рыбы. На сегодня все, ака. Об остальном поговорим в другой раз.
59
Когда в следующий раз прислали бумагу, я не поехал. Была причина – умерла бабушка Доно. Пошел на похороны. Старуху завернули в саван, поплакали, похоронили.
Я в мрачном настроении лежал дома, когда нежданно-негаданно явился Рихсиев. Сказал жене, чтобы подала чай.
– Что это вы не в духе, товарищ Курбанов?
– Бабушку Доно отнесли.
– Куда вы ее отнесли?
Тут я понял, что он не был на кладбище.
– Я говорю, что умерла бабушка Доно.
– Ах вот как! Стало быть, ее похоронили. Вы сказали «отнесли», вот я и решил, что отнесли какую-нибудь вещь.
Я отвернулся и закрыл глаза. Не смог сдержаться. Повернулся обратно. Впервые в жизни я решил дать Рихсиеву мудрый совет:
– Рихсиев-ака, вы человек образованный, знаете все новости в мире. Не мне вас учить. Никогда не отрывайтесь от народа, ака. И особенно в двух случаях. Во-первых, на свадьбе. Засучив рукава, подобрав полы, послужите людям, чтобы свадьба прошла весело, радостно. Свадьба – она для всех, да. И во-вторых, будьте с народом во время траура. Горюя и плача, разделите горе людей. Горе, причиненное смертью, человек в одиночку перенести не сможет. Одному это не по силам. Не оставляйте человека одного, разделите с ним его печаль. Именно в этих двух случаях человек и проявляет свою сущность.
– Но я не знаю такой старухи. Кто она? На каких должностях работала?
– Она – человек, как и все мы. Бедная старушка. Всю жизнь проработала в колхозе. Под старость трудилась сторожем в магазине. У бедняжки Доно не было ни сына, ни дочери. Некому было о ней поплакать. Мы сами ее оплакивали, называя ее нашей тетушкой и бабушкой. Мы ее и хоронили. Народ ее похоронил.
– Я что-то слышал краем уха. Когда шел в школу на урок, люди говорили, что кто-то умер. Не придал этому значения.
– В этом все и дело. Вот почему на похоронах было так мало людей. С кладбища я вернулся расстроенный. «Неужели такова теперь стала цена человеку?» – спросил я себя. Рихсиев-ака, придет день, когда и мы с вами уйдем. Смерть ждет каждого из нас. И
