друга и бывшую «гражданскую любовницу».
— Нет, — устало произнес он и вспомнил слова Инны: «…когда тебя предают любимые это так больно, что даже жить не хочется».
«— Она права, — подумал Дорохов, — это так больно… но не смертельно. А что, если на месте Люськи оказалась бы Инна?..»
Представив себе эту картину, Дорохов набычился и сжал кулаки.
— Чего ждете? — не поднимая головы, спросил он у напрягшихся любовников. — Одевайтесь и на выход.
— Но, Сережа…
— Оба! — жестко уточнил «бывший полковник», боясь даже подумать, чтобы он сотворил с этими двумя, предай его другая женщина. — И побыстрее!
Когда Дорохов вернулся в Сергеевку и поднялся в спальню, Инна уже спала. Спала и улыбалась во сне.
Дорохов присел на корточки около кровати и долго смотрел на спящую женщину, думая о том, что, несмотря на все случившиеся с ним катастрофы, ему несказанно повезло — он встретил свою женщину, о которой даже уже и не мечтал.
— Чтобы я без тебя делал, мой воинствующий, неунывающий «Новогодний Подарок»…
14
Скорбное сообщение о смерти Георгия Рудольфовича Ватутина Антон Свиркин привез в семью Ватутиных за день до Рождества — разыскивая «Мерседес» пропавшего бизнесмена, он связался с ГБДДешниками и те сообщили ему об автомобильной аварии, в которой и погиб хозяин особняка. Свиркин записал все данные и пообещал известить семью, но, приехав, никак не мог сообщить семье столь трагическую весть.
В ходе следственных действий Антону Свиркину удалось разыскать большую часть сотрудников фирмы и получить сногсшибательную информацию: с первого января процветающая транспортная фирма Ватутина перешла в руки новых хозяев. Но были и другие не менее «сногсшибательные» новости: бесследно исчезли не только бывший хозяин фирмы, но и деньги с банковских счетов Ватутиных, проданными оказались их зарубежная недвижимость, все московские квартиры и даже загородный дом, в котором сейчас проживало семейство, вместе с мебелью и машинами был заложен банку за кругленькую сумму.
В общем, исчезло все!
Все что нажито было за семнадцать лет брака и с таким трудом сберегаемое в семье!
Валентина Николаевна Ватутина прибывала в прединфарктном состоянии — теперь исчезновение из сейфа документов и своей шкатулки с драгоценностями она считала досадным пустяком.
Куда и на сколько дней уехал сам Георгий Рудольфович Ватутин (допрос сотрудников происходил до получения известия о смерти бизнесмена) никто из сотрудников его бывшей фирмы не знал — ни о какой корпоративной поездке никто на фирме «слыхом не слыхивал». Но главное, никто не мог ответить на вопрос: «Куда делись деньги от продажи семейного имущества?» — даже Борис Яковлевич Либман, принимавший активное участие в распродаже «семейного состояния», вразумительного объяснить сие странное обстоятельство не смог.
Все предъявленные следствию документы имели законную юридическую силу, и придраться к совершенным сделкам по продаже недвижимости было невозможно.
Антон Свиркин понимал, что оставшиеся члены семьи Ватутиных стали жертвами махинаций погибшего бизнесмена и осталась без средств к существованию, но поделать ничего не мог: спорные имущественные претензии между супругами решаются через суд. Суд, если усматривает в сделках их неправомерность, выносит определение или решение и только на этом основании возбуждается уголовное дело. Антону было по-человечески жалко семью Ватутиных, но отстаивать имущественные права потерпевших не его дело. Его дело раскрытие кражи, но в создавшейся ситуации кражи, как таковой, не было. В соответствии с новыми фактами всем стало ясно, что документы и деньги из сейфа «изъял» законный владелец того и другого, а то, что заодно со своими бумагами он «прихватил» шкатулку жены с драгоценностями, так это их внутренние разборки — его действия, как кража, не классифицируются и под статью 158 Уголовного Кодекса не подпадают. Статья УК гласит: «Кража, то есть тайное хищение чужого имущества…» — хищения чужого имущества не было, а значит, нет состава преступления.
Дело о краже было прекращено «за отсутствием состава преступления», но Антон Свиркин по своей инициативе вызвался съездил в загородный дом Ватутиных и сообщить о случившейся трагедии. У Валентины Николаевны он застал «семейного» юриста — разбирательства в сложившейся ситуации были в самом разгаре.
— Вы же сами, Валентина Николаевна, подписали генеральную доверенность вашему мужу на всевозможные сделки с недвижимостью! — Борис Яковлевич Либман в безупречном костюме с бриллиантовой заколкой для галстука являл собой образец деловитости и респектабельности. — Вспомните, пожалуйста! Это было в прошлый Новый Год — Георгий Рудольфович пригласил меня тогда к вам в дом, и вы подписали с ним соглашение о передаче ему всех прав на фирму.
— Я подписала? — вдова перестала стонать и вытаращила на мужчину покрасневшие от слез глаза.
— Вы, вы, уважаемая Валентина Николаевна! — юрист стоял напротив постаревшей вдруг женщины, скрестив на груди руки, как непогрешимый обвинитель.
— Ах, да, вспомнила… Мы тогда все очень болели гриппом, и я плохо помню, что подписывала.
— Георгий Рудольфович ни о чем таком не упоминал.
— Что же теперь мне делать? — Валентина Николаевна теребила в руках носовой платок и по очереди с надеждой смотрела на мужчин.
— Обратитесь в суд, — со знанием дела посоветовал Борис Яковлевич. — Возможно, он сочтет убедительными ваши доводы, отменит существующие сделки купли-продажи недвижимости и вынесет решение вернуть стороны в первоначальное состояние. Но положение ваше, Валентина Николаевна, это вряд ли спасет: ваш муж обязан будет возвратить покупателям деньги за проданную недвижимость, а поскольку вы не разведены с Георгием Рудольфовичем, то его долговые обязательства, после его исчезновения, ложатся на ваши плечи. Есть у вас средства выкупить свою недвижимость?
— Выкупить? — опешила вконец убитая горем вдова. — Но как же… выкупить?
— Полагаю, что средств у вас нет.
— Борис Яковлевич, может, вы возьметесь за мое дело? — Валентина Николаевна умоляюще сложила руки на груди. — С моей стороны я гарантирую любые проценты!
— Боюсь, это будет не совсем этично с моей стороны, — безжалостно отказал «семейный» юрист, — ведь я тоже являюсь, в каком-то смысле, вашим противником: я приобрел у Георгия Рудольфовича вашу квартиру на Большой Никольской.
— Что?! — в один момент из забитой овечки вдова превратилась в разъяренную тигрицу. — Вы купили нашу квартиру на Никольской и не сообщили мне об этом?!
— Вот в этом меня упрекнуть нельзя! — Борис Яковлевич явно не признавал обвинения и даже искренне обиделся. — Еще в начале декабря я разговаривал с вами по поводу вашей квартиры на Большой Никольской. Вы рассказывали, какой хороший вы сделали в ней ремонт три года назад и назвали оценочную стоимость вашей квартиры.
— Но я же не знала, что Георгий ее продает! — яростно отбивалась женщина.
— Это уже не ко мне, а к вашему мужу! Мне предложили купить квартиру — я купил! Знали вы или
