Книга Пальцы китайским веером - Дарья Донцова

Продолжая держать в руках снимок, я проследовала на кухню, положила его на стол, включила чайник и села на диванчик.

Слова про безжалостные руки врача, убившего Аню, подтверждали рассказ Ивана. Неужели Николай Петрович лишил жизни крохотную девочку? Чем ему помешала малышка? Она плакала? Не давала Лаврову отдохнуть? Раздражала его? Напоминала, что у жены ребенок от другого мужчины? А как же Иван? Мальчика врач любит, воспитывает, заботится о нем. Пареньку и в голову не приходили мысли о том, что его растит отчим.

Регина Львовна, похоже, очень страдала, лишившись дочери, но жила с ее убийцей. Это возможно? Или женщина стала жертвой жестокого садиста? Муж мучил ее и морально, и физически, запугал Регину до такой степени, что та даже пикнуть боялась? Но Ваня рассказывал, что их семья была вполне счастливой. Или, по крайней мере, казалась таковой ему. А дети остро чувствуют фальшь в отношениях родителей.

И еще. Рассказывая о чем-либо, человек, как правило, сообщает информацию, которой не придает значения, но именно потому, что сведения сказаны невзначай, они правдивы и очень важны. Во время нашей беседы Иван бросил фразу: «Николай подошел к моей кровати, а я старательно засопел. Он постоял, потом подоткнул одеяло со всех сторон и ушел». Давайте подумаем над этой ситуацией. Ваня весьма успешно прикинулся спящим. Зачем Лаврову изображать заботливого отца, если мальчик его не видит и не слышит? Николай мог просто развернуться и уйти, но он подоткнул сыну одеяло. Это жест любящего родителя, совершенно машинальный, привычный. Так поступает человек, который со дня рождения ребенка по несколько раз за ночь смотрит на его кроватку и проверяет, не спит ли он голым. Ведь большинство детей сбрасывает во сне одеяло, а кое-кто еще и падает с кровати. Похоже, Николай в самом деле любит Ваню.

Но он убил Аню! А потом, если верить словам Ивана, лишил жизни Регину Львовну, в неприлично короткий срок обзавелся любовницей, поселил ее вместе с дочерью в своей квартире, а сына покойной супруги пытался отравить, а затем сдал в клинику неврозов. Извините, вся эта история похожа на бред сумасшедшего, я и приняла Ивана за душевнобольного человека. Но теперь у меня на руках копии метрики и снимка Ани.

Я посмотрела на часы. Нет, сегодня уже поздно ехать к Майе Михайловне, но завтра непременно отправлюсь к ней и задам парочку вопросов. Вдруг сын Регины, впав в отчаяние, рассказал мне правду? Николай Петрович узнал, что кастелянша роется в истории его семьи, и толкнул ее под машину. Майе повезло, она осталась жива, только сломала ногу. Покалеченная лодыжка – это очень неприятно, больно, но не смертельно, Николаева сохранила способность разговаривать. Если подозрения Вани в отношении отчима обоснованны, то ей грозит нешуточная опасность.

Я схватила телефон и набрала номер Гребневой. Пришлось довольно долго ждать, наконец Рита сонно ответила:

– Алло…

Тут только до меня дошло, что в Екатеринбурге, где сейчас она находится, не вечер, а ночь, и я смущенно забормотала:

– Извини, совсем забыла про разницу во времени. Почему ты не отключила трубку?

– Майе Михайловне стало плохо, – уже бодрым голосом ответила подруга, – надо быть постоянно на связи с Москвой.

– Что случилось? – испугалась я. – Она жива?

– Инфаркт, – пояснила Гребнева. – Врачи пока никаких прогнозов не делают – сама понимаешь, возраст. Еще повезло, что ей стало плохо в палате, а не дома, не пришлось вызывать «Скорую» и тащиться по московским пробкам, помощь оказали сразу. Сейчас она в кардиореанимации.

– Но она никогда не жаловалась на сердце! – воскликнула я. – Майя была очень активная, бойкая. Осенью мы с ней поехали в большой торговый центр – она хотела купить кое-какую косметику и прихватила меня в качестве консультанта, так знаешь, я изрядно запыхалась, следуя за ней. Она в туфельках на каблуках неслась по галереям с такой скоростью, что я, предусмотрительно натянувшая балетки, ощутила резь в правом боку и отстала. А помнишь, как весной твоя будущая свекровь обследовалась на каком-то супер-пупер томографе, и тот написал: «Физическое состояние пациентки соответствует сорока годам»? Когда ей стало плохо и почему?

– Сережа позвонил около семи вечера, – ответила Рита. – Его хозяин в Москву не отпустил, я тоже не имею возможности прилететь. Но мы поговорили с доктором, он настроен оптимистично. Попыталась связаться с тобой, но услышала: «Абонент недоступен».

Ну да, именно в это время я, отключив трубку, сидела в шкафу у Эли!

Мы еще немного поговорили с Ритой, потом я позвонила Леночке Брагиной. На сей раз мне ответили мгновенно.

– Привет, Дашуля! – запричитала Лена. – Ты опять в роли мисс Марпл?

Когда-то мы с Галкой Брагиной жили на одной лестничной клетке и частенько бегали друг к другу одолжить три рубля до получки. Ее дочь Лена ровесница моей Маши, но в отличие от Манюни, всегда получавшей в школе одни пятерки и с первого класса знавшей, что она непременно станет ветеринаром, младшая Брагина таскала охапками двойки, спала на всех уроках, совершенно не слушалась мать и лет в двенадцать, когда в их доме появился компьютер, просто поселилась в Интернете. Каждый день Галя приходила ко мне и жаловалась:

– Подскажи, что делать? Ленка торчит у монитора до пяти утра, потом дрыхнет и в школу только к пятому уроку заявляется. Никуда не ходит, подруг не имеет, во всяком случае, домой к нам девочки не заглядывают, и дочь по гостям не носится. Помыться я ее с боем загоняю, из одежды у нее только джинсы и свитер. Кем она станет?

– Радуйся, что дочь сидит дома, а не связалась с плохой компанией, – бормотала я.

– Фиг с ней, с учебой! – рыдала Галка. – Ну где она мужа найдет? Останется старой девой. Будь проклят тот день, когда я ей компьютер купила! Ждет мою доченьку нищая жизнь. Конечно, я прокормлю ее, пока жива, а что потом? Кому нужна тупая неумеха, грязнуля, способная лишь по клавиатуре долбить? За что мне такое горе?

Но Галка ошиблась. Едва получив аттестат, Ленка выскочила замуж за невероятно похожего на нее Толю. Когда они раз в году отрываются от своих умных машин и выходят на улицу, сразу и не разберешь, где муж, а где жена. Оба одеты в джинсы и растянутые свитера, пуловеры ребята меняют на новые, когда из Парижа с подарками для них в Москву прикатывает Манюня. Ленка до сих пор не очень аккуратна, голову она, по-моему, моет лишь на Пасху, но Толю это не смущает, он сам такой. Где работают оба, чем занимаются, я не знаю, но мне известно, что супруги получают большие деньги. Ленка построила дом в Подмосковье, купила матери приличную иномарку, постоянно отправляет Галку в поездки за границу. Старшая Брагина теперь выглядит ожившей картинкой из модного журнала и давно потеряла счет своим туфлям и сумочкам. Правда, моя бывшая соседка опять недовольна. Иногда она приезжает ко мне в Ложкино и, сверкая бриллиантовыми кольцами на всех пальцах, ноет:

– Ну когда мои психованные компьютерщики ребеночка родят? Давно у них прошу, сделайте мне внучка. Обещаю им, что прямо в роддоме заберу малыша и воспитаю его нормальным человеком. А они мне отвечают: «Отстань, мам, некогда». Нет, ты только представь! Им лень даже в постель друг с другом лечь!