же никогда не поют, так что наш сигнал невозможно будет спутать ни с чем другим. Плюс он точно не привлечёт к себе лишнего внимания – другие наги просто не смогут его услышать. На этом, как я понимаю, всё? Наша миссия заканчивается? – быстро оттараторил он и с энтузиазмом уставился на своего собеседника.
– Да.
Пихён повертел головой. Кейгон не был уверен, что именно обозначает этот жест, но решил, что в нём нет ничего предостерегающего.
– Меня больше интересуют вопросы, ответов на которые я не нашёл в этом письме. Вот, к примеру, почему этот ким хочет, чтобы мы привели какого-то нага в Великий Храм? Кто он вообще такой? Что в нём особенного?
– Я знаю ровно столько же, сколько и ты, у меня нет догадок.
– Тогда, может, вы могли бы рассказать мне хотя бы про реку Мурун? Я впервые услышал о ней сегодня. Вы знаете, где она находится?
– Да. Река Фэ́лдори является одним из главных притоков реки Мурун.
Кейгон подумал, что этого объяснения вполне достаточно для представления полной картины, но передумал, когда увидел пустой взгляд Пихёна.
– Я имею в виду, что, если мы будем идти по реке Фэлдори, мы доберёмся до реки Мурун.
– Хорошо, а где находится Фэлдори?
– К югу от пустыни. Где-то день ходьбы отсюда. Я так понимаю, монахи Великого Храма поэтому и выбрали именно эту гостиницу в качестве места нашей встречи.
– Вы и правда так хорошо знаете южные территории?
Кейгон кивнул и немного погодя добавил:
– Вероятно, я и есть тот самый «следопыт».
– Следопыт? Должно быть, вы вкладываете в это слово какое-то особенное значение? Или я что-то не так понял?
Кейгон тут же пожалел о сказанном: ему было слишком лень что-либо объяснять. Но глаза Пихёна уже загорелись неподдельным любопытством, поэтому Кейгон сдался и нехотя проговорил:
– Ты знаешь старинную пословицу о том, что только трое могут пойти против одного?
– Да, конечно! Она означает, что для того, чтобы пойти против одной из четырёх древних рас, остальные три должны объединить свои силы. Если так подумать, то сейчас как раз три расы собираются вместе, чтобы спасти одного нага. Вы это имеете в виду?
– Да. Но существует ещё одна, более древняя трактовка. Она гласит, что когда трое представителей рас объединятся, чтобы выступить против одного, один из них станет следопытом, второй – чародеем, а третий – воином. Я так понимаю, ты у нас чародей.
– Я? Но я ведь даже не знаю никаких чар.
– Чародей не обязательно должен обладать настоящей магией. Можно сказать, что это некто вроде плута или фокусника, который вносит путаницу проделками и хитростью. Да и к тому же ваш огонь можно с лёгкостью принять за настоящее колдовство.
– Следуя вашей логике, получается, что следопыту на самом деле тоже не обязательно отыскивать путь?
– Да, всё так. Я думаю, монахи Великого Храма Хаинса выбрали меня в качестве некоего ответственного за группу и за само выполнение задания, так как я многое знаю о нагах и хорошо ориентируюсь в Киборэне.
– Получается, что лекон, который всё ещё не прибыл, должен быть воином. Интересно, какая роль на самом деле отведена ему? – с любопытством спросил Пихён.
Кейгон едва заметно кивнул в ответ. Все они хорошо подходили для отведённых им ролей: человек, который способен принимать решения в экстренных ситуациях, токкэби, не случайно выбранный в качестве чародея, и лекон, который как нельзя лучше подходит на роль воина. Глупые монахи совсем помешались на своих старых сказках.
– Проще говоря, это машина для убийств, которая должна будет уничтожать всё, что встретится на нашем пути. Вполне в духе леконов.
Спустя несколько часов Пихён полностью согласился со словами Кейгона.
Леконы не любят пустыни. И это вполне оправданно, ведь густое оперение, которое защищает их от внезапной атаки противника, совершенно бессильно против жаркого солнца. Поэтому, если лекону вдруг приходилось путешествовать по пустыне, он старался пересечь её как можно быстрее (конечно, не так быстро, как токкэби на своих гигантских жуках).
Поэтому, как только владелец гостиницы увидел на горизонте силуэт, который увеличивался с невообразимой скоростью, он сразу понял, что к ним приближался лекон, поднимая за собой настоящую песчаную бурю. Картина выглядела весьма устрашающе, но после встречи с двумя другими постояльцами владелец гостиницы перестал принимать всё близко к сердцу и потому сохранял полное спокойствие. Лекон бежал с такой скоростью, что казалось, будто он парит над землёй. Приблизившись к гостинице, он так быстро взлетел на тридцатиметровый склон, будто бы у него была аллергия на лестницы. Но на входе всё же пришлось сбавить обороты – каждый, кто имеет при себе железное копьё длиной семь метров, должен быть осмотрителен, когда заходит в дверной проём.
Лекон вошёл в гостиницу и огляделся по сторонам. Обнаружив Кейгона и Пихёна за обеденным столом, он прямиком направился к ним. В атриуме первого этажа был довольно высокий потолок, но, как оказалось, недостаточно высокий для трёхметрового лекона, который находился на грани приступа клаустрофобии. Пихён был в восторге от увиденного, а вот Кейгон снова почувствовал невероятное напряжение. Он кое-как привык к обществу токкэби, а вот как себя вести с леконом, было ещё не совсем понятно. Пытаясь скрыть своё беспокойство, Кейгон громко кашлянул и продолжил смотреть на лекона.
К счастью для него, тот первым открыл свой клюв и заговорил:
– Так, токкэби и человек. Я пришёл в нужное место.
Кейгон испытал вот уже вторую положительную эмоцию за столь короткий период. Пихён вежливо представился:
– Меня зовут Пихён Срабл. А это Кейгон Дракха. Вы пришли по просьбе Великого Храма?
– Да.
Сказав это, лекон огляделся и, присмотрев подходящее место, прислонил своё копьё к лестнице на второй этаж. Пихёна сразу позабавило увиденное, а когда лекон сел на пол, не найдя для себя подходящий по габаритам стул, он и вовсе развеселился. Ведь даже сидя на полу, он всё ещё смотрел на них сверху. Однако, когда лекон заговорил, от веселья Пихёна не осталось и следа.
– Меня зовут Тинахан. И у меня есть парочка претензий к токкэби.
К счастью для Пихёна, Тинахан не упомянул о каком-то определённом недостатке или дурной привычке, характерных для всех токкэби, из-за которых он их недолюбливал. Он лишь пожаловался на то, что токкэби никогда не пытались приблизиться к ханыльчхи. Пихён спросил, почему же это проблема, и, получив ответ на свой вопрос, буквально вскрикнул от восторга:
– Ого! Так вы расхититель гробниц на спинах ханыльчхи! Я прав?
Тинахан, открыв крышку винной бочки, которую принёс владелец гостиницы,
