тем большая была вероятность того, что любое несчастье в связи с пребыванием этих красноармейцев в его доме может случиться каждую минуту. Подумав немного, старик Витаутас Томкас принял решение и предложил его на рассмотрение Прошке, который был явно командир этой группы.
– Вам надо, – заговорил старый литовец на русском языке, без какого-либо акцента, – как можно скорее, покинуть мой дом, а для этого вам, вероятно, нужно знать, может ли он перенести предстоящий долгий путь? Я хочу тебе предложить следующий вариант решения этой проблемы. Я могу попросить свою внучку, Младене, которой уже исполнилось четыре года и она бойкая девчонка, сбегать в село Рубякий и тамошнюю фельдшерицу, пани Саулинини, пригласить к себе, посетить наше хозяйство под предлогом того, что Клаудия, жена сына, порезалась серпом. Девчонка маленькая и без толку трепаться еще не научилась, вас она, по крайней мере, не догадается выдать, она о том, что сейчас в действительности происходит в нашей усадьбе, а также о том, кто вы, даже и не догадывается.
Сейчас лежа за пулеметом и вспоминая этот вчерашний разговор, Прошка не знал о том, что Гедемин, сын деда Витаускаса и отец семейства, долго о чем-то разговаривал и втолковывал своей дочке Младене накануне ее похода в Рубикяй. Тем же вечером к нему внезапно подошел Владимир, его старший сын, и без единого слова протянул свой учебник географии с литовскими картами, и убежал. На этой карте Прошка первым же делом нашел село Рубикяй Аникщяйского района Литовской ССР и сразу же понял, что проблема ориентации решена. Теперь он знал, где они находятся, оставалось только проложить маршрут, заводить двигатель КВ и отправляться в путь на родину. Но к этому времени он несколько расслабился и почему отправление в путь перенос на следующий день, вечер!
3
Первая мина разорвалась в метрах двадцати за пределами усадьбы Томкасов. Вслед за этим длинной очередью разразился пулемет Алексея Мальцева, который со своей верхней позиции, видимо, видел позицию вражеских минометчиков. В результате, двое убитых и двое раненых полицейских, которые кричали и плакали, умоляя о медицинской помощи. Стрелять же по целям из минометов с закрытых позиций литовские полицейские, по всей очевидности, не умели, или сам миномет у них оказался в единственном числе, минометный огонь прекратился. По крайней мере, шаулисты больше не высовывались из своих укрытий, а многие начали окапываться. Тут и там взметались небольшие комки земли, выбрасываемые саперными лопатками.
Больше для того, чтобы показать, что с ним ничего не случилось, а не с целью нанести большего ущерба живой силе противника, Прошка прошелся длинной очередью по вражеской цепи. Одна из пуль попала в саперную лопатку одного из окапывающихся полицейских, и она с громким звоном отлетела далеко в сторону. Это оказало удручающее действие на других полицейских. Литовские полицейские не привыкли иметь дело с людьми, которые оружием могли за себя постоять, поэтому вскоре Прошке пришлось наблюдать задницы, нескольких десятков шаулистов уползающих прочь от линии огня.
Но лейтенант Жакаускас сумел-таки сохранить контроль над своей полицейской ротой, заставив всех своих верных полицейских вернуться в цепь и начать рыть для себя окопы и укрытия. Он только что по рации связался и переговорил и с немецким военным комиссаром Аникщяйского района, отрапортовал о том, что его рота попала в сложное положение, и ведет бой с пятью вражескими пулеметчиками. В последнем он немного приврал, но количество пулеметов, имеющихся у врага, впечатлил немецкого капитана Финке. Тот в ответ пообещал лейтенанту Жакаускасу помощь двумя немецкими бронетранспортерами с двумя отделениями немецких солдат своего охранного батальона.
В этот момент какая-то внутренняя сила толкнула Прошку и заставила его обернуться и посмотреть, что за дела творятся на дворе усадьбы Томкасов. Детворы и деда нигде не было видно, видимо, Клаудии удалось ребят загнать подпол, а вот старик куда-то пропал. Сам Гедемин о чем-то беседовал с супругой, они находились на необстреливаемой стороне дома. Затем он нагнулся, поднял с земли и зачем-то взял в руки топор, крадучись направился к той стороне дома, на которой находилась лестница, ведущая на чердак.
Прошке хотелось крикнуть, зачем литовец это делает, но в этот момент внезапная мысль остудила его порыв. Разумеется, любому чудаку понятно, зачем человеку с топором в руках нужно лезть по лестнице на чердак, где в этот момент укрывались два его друга. Один ранен, а другой слишком увлечен боем, чтобы следить за своими тылами у Прошки же нет средств связи предупредить друзей о приближающейся опасности.
Прохор Ломакин взял свой пулемет в руки, перевернулся на спину и по траве скользнул в лощину. Там встал на ноги и прицелился, но пулемет это вам не снайперская винтовка, и нажал спусковой курок. Коротко звякнула пулеметная очередь в три патрона, а затем вторая такая же, Гедемин Томкас взмахнул руками, выронил из них топор и головой вниз полетел с лестницы. Дико и протяжно закричала Клаудия, а Прошка снова был уже наверху и шаулистов снова поливал короткими пулеметными очередями. Те снова зашевелились и попятились назад. Если пулеметчик бьет такими короткими очередями, значит, он хорошо видит цели и будет точно по ним стрелять.
Из своей норы укрытия выскочил лейтенант Жакаускас и начал матерно, по-литовски, поливать своих героев полицейских, требуя, чтобы они снова вернулись в укрытия. Последними двадцатью патронами Прошка прошелся по лейтенанту Жакаускасу и сопровождающим его полицейским. Ему показалось или это было в действительно, что среди этих сопровождающих лейтенанта лиц был и Витаускас Томкас. Патроны в пулемете закончились, Прошка брал с собой один только цинк на 250 выстрелов, он бросил Мг-34 на землю и бросился бежать к усадьбе. Жаль было, конечно, бросать такой хороший пулемет, но в данный момент Прошка должен был, как можно быстрее добраться до друзей. А десять килограмм МГ34 могли бы только затянуть время его бега.
Услышав выстрелы и увидев бегущего к дому Прохора, Алексей Мальцев тоже открыл огонь из своего пулемета, внося большее смятение в ряды шаулистов. Крика лейтенанта Жакаускаса к этому времени уже не было слышно на поле боя.
Подбежав, запыхавшись, к лестнице, ведущей на чердак дома, Прошка первым делом увидел Клаудию, которая на себе тащила раненого мужа. У Гедемина были перебиты обе ноги, но одна пуля, похоже, попала в крестец, что говорило о том, что вряд ли этот литовский мужик в ближайшее время поднимется на ноги. В наше время жизнь она стала такой, когда за все приходится рано или поздно платить. Вот и
