и к матери относился? То-то она уехала в столицу, пожелав развестись…
Дилан подался вперед, вперив взгляд на отца. Мужчина лишь свел густые брови на переносице — ничего более не выражало его эмоций.
— Твоя мать мечтала о беззаботной жизни, а роль графини Баретти не была простой. Единственное, с чем справилась твоя мать, — это родила тебя.
— И потому ты отправил ее восвояси, стоило ей выполнить свои обязательства жены, а теперь намереваешься использовать меня? Иларию обратили демоны, когда она пыталась дать нам время скрыться, однако ее подвиг не идет в сравнение с моим. Вернуться доблестно раненым и свесившим свои ошибки на другого человека — это же личное достояние рода Баретти? И что дальше? Ты разорвешь помолвку с домом Эстебан, найдя мне более подходящую невесту, неоскверненную кровью дьявола? А потом я должен жениться, заделать отпрысков и подчинить себе все четыре великих рода Рейнера, встав во главе?
Глаза графа округлились, и Дилан горько усмехнулся, осознав, что попал в самую точку.
— Забавно. И как ты представляешь подобное? Жениться на трех женщинах одновременно?
Юноша подскочил с дивана, разочарованный поведением отца. В прошлом Дилан старался равняться на старшего в семье, но, стоило обзавестись мнением, отличным от родителя, как из графа наружу сочилась желчь.
— Сейчас всё, что от тебя требуется, — это присутствовать на собрании глав. Ты — мой преемник, и тебе давно следовало посещать важные мероприятия, а не гоняться за невестой, рвущейся мстить за погибшего отца в бою с нечестивыми.
Мужчина развернулся на каблуках и чинно направился к выходу, бросив напоследок, чтобы сын привел себя в порядок, пока позволяет время.
— Видимо, наши чувства никогда не совпадут, так что я останусь при своем желании спасти Иларию…
Дилан медленно выдохнул, а затем вдохнул полной грудью. Отчего-то в голове юноши крутились собственнические мысли, и желание отца заполучить власть в свои руки не казалось таким уж неправильным. Сейчас Рейнер подчиняется главам четырех великих родов, а Физхрил, дракон из храма, никогда не вмешивался в управление, однако встать выше всех — значит, иметь возможность диктовать свои условия. На текущий момент никто не примет Иларию в стенах города-крепости, как свою, но если удастся изменить мировоззрение людей — возможно всё.
Дилан расплылся в довольной улыбке, словно, наконец, поймал желанный путеводный лучик света в темноте среди бушующего океана.
— Собрание глав четырех великих домов? Прекрасная возможность!
Юноша с трудом снял рубашку, беспокоя раненое плечо. Бинты пропитались кровью, но боль словно уведомляла, что охотник всё еще жив. Даже если Илария намеревалась убить своего жениха, на мгновение она остановилась. Тот предводитель нечестивой шайки не позволил ей напасть на человека, а рана от пера гарпии на щеке Иларии появилась и на щеке вампира. Что-то интуитивное подсказывало Дилану, что всё это имело очень существенную связь.
— Илария вернётся домой!..
Дилан мысленно повторял свое сокровенное желание, будто мантру, способную защитить Иларию и вернуть ее домой, в Рейнер, в целостности и сохранности. Вскоре Дилан с отцом вошли в ярко освещенный зал, сокрытый за магическими вратами, не пускавшими посторонних. Место лидера Рейнера в основании стола пустовало, однако главы четырех великих родов и их преемники уже присутствовали, рассевшись друг напротив друга.
Дилан мельком оглядел окружающих, отметив, что среди преемников нет женщин, а все мужчины выглядели напыщенными, горделивыми, еще и нарядились, хвастаясь своими богатствами, словно прибыли на важнейший имперский бал в поисках выгодной партии в невесты. Даже с отцом юноше пришлось сойтись в словесной перепалке, ведь тот настаивал на самом вычурном костюме, который только имелся в гардеробе у сына. Дилан остался при своем мнении и оделся в военную форму, пусть и в парадную, чтобы снова не слушать вопли отца. Но теперь наставления казались юноше очевидным предостережением, ведь, благодаря форме, он выделялся и стал мишенью для преемников остальных великих родов.
Илария была единственной наследницей, однако никогда не посещала собрания. В этом они с Диланом походили друг на друга, держась от проблем управления как можно дальше, считая, что ежемесячные собрания не дадут им полезной информации, когда в борьбе с нечестивыми важна каждая секунда. Дилан отметил, что они с невестой наверняка оба ощутили бы себя чужими на собраниях, не смогли бы прижиться к местным обычаям.
Сейчас Дилан считал так же, наблюдая, как его приход вызвал насмешки среди других преемников. Только дядя Лоры сидел один, гордо вскинув голову, словно их род не нуждался в наследнике, а появление нового члена собрания никоим образом его не взволновало.
— Предлагаю начать, поскольку род Баретти все-таки изволил посетить нас в полном составе сегодня, — проговорил мужчина, явно старше остальных глав.
Увидев значок на груди в виде звезды, окольцованной полумесяцем, Дилан узнал, к чьей семье относился говоривший. Род Хофернон занимался укреплением барьера и защитой внутренних границ Рейнера, тогда как Эстебан и Баретти издревле уничтожали нечестивых вне стен города. Именно потому Верье, изготавливавшие оружие охотников, и Хофернон придерживались особо консервативных взглядов.
Дилан сел за стол рядом с отцом, ощущая себя в эпицентре прилипчивых взглядов. Его оценивали, обсуждали шепотом и наверняка критиковали или жалели за помолвку с нечестивой. Однако юноша стойко выдерживал обращенное к себе внимание и хладнокровно изучал мимику оппонентов. Дилан был уверен, что, стоит собранию начаться по-настоящему, как на него обрушатся вопросы о судьбе Иларии. В конце концов, новости об обращении первой наследницы Эстебан разлетелись по Рейнеру очень быстро — скорее всего, остальные главы четырех великих родов тоже осведомлены о ситуации.
Дилан сжал кулаки на коленях и медленно вдохнул. Он не знал как, но собирался отстаивать интересы Иларии как наследницы Эстебан, так и охотницы на нечестивых. Тем не менее убедить старших у власти — задача непростая. Даже жители города не решатся сосуществовать бок о бок с обращенным вампиром.
Бросив беглый взгляд на дядю Иларии, Дилан осознал, что тот тоже перевел на него внимание. Они смотрели друг на друга равнодушно, словно прощупывали границы друг друга. Дилан не представлял, что творилось в голове маркиза Диассийского, но помнил, что о племяннице тот практически не заботился. Если маркиз отказывался помочь Иларии, когда она еще считалась человеком, то теперь, когда разлетелись новости об ее обращении в нечестивую, семья Эстебан решит отказаться от своей преемницы.
Дилан вздохнул и отвернулся, чувствуя, как в груди нарастал гнев. Чувство несправедливости к возлюбленной съедало изнутри, как червь пожирал гнилостное яблоко. Чтобы хоть как-то справиться с эмоциями, юноша обратился в слух.
Темы на собрании поднимались самые разные — от проблем продовольствия,
