Книга Зимняя война - Влад Тарханов

– Я так понимаю, – снова взял слово Чернов, – задача этих групп огнем и гранатами подавить укрепленную точку противника и обеспечить продвижение войск.

– Именно! Еще до подхода танков и артиллерии! А танки надо будет беречь! И людей беречь! И темп наступления сохранять! Задач до чертиков! Другой возможности правильно организовать наступление не вижу. Не на парад, все-таки едем, на войну!

Тут комиссар сбежал на партсобрание 305-го стрелкового полка, а мы обсудили еще один момент: создание диверсионных групп для действия в тылу противника. В этом деле мы полагались на пограничников, приданных дивизии, да еще и местных собирались для этого привлечь.

Вскоре я почувствовал, что майор совершенно проникся грандиозностью задач, перед ним поставленных, после чего пошел знакомиться с подчиненными и принимать на себя штаб.

Я опять остался с мыслями наедине.

Глава тринадцатая

На подступах к Раатской дороге

Паром Хаукиперя. 9 декабря 1939 года

Полковник Ялмар Сииласвуо был немного простужен. Болело горло, знобило, вот только времени болеть у него не было. Вот и спасался горячим чаем, в который расторопный адъютант периодически подливал крепкого рома. 9-я дивизия, которой Ялмар был назначен командовать, только начала формироваться, а ему уже была поставлена задача: ни много, ни мало, а остановить наступление русских и нанести им поражение. Полковник был шведом, родившимся в Финляндии и добровольно ставшим финном. Только, в отличии от маршала Маннергейма, тоже урожденного шведа, Ялмар поменял свою шведскую фамилию Стрёмберг на финскую Сииласвуо. Он был одним из лидеров финского националистического движения, в руководстве которого урожденных шведов было больше чем этнических финнов. Кому-то могло показаться, что маршал специально поставил перед полковником почти невыполнимую задачу, чтобы скомпрометировать финских националистов, которых органически недолюбливал. Бывший офицер Русского императорского генштаба опирался на группу офицеров, которые прошли подготовку в России и были более лояльны к русскому народу, хотя и смертельно ненавидели большевиков. Но сейчас Маннергейм считал необходимым использовать все силы, что имелись у его маленькой страны, чтобы сдержать агрессию могущественного соседа. Эта ситуация грозила Финляндии быстрым разгромом, а при очень неудачных раскладах и потерей независимости. А у прошедших подготовку в немецкой армии офицеров уровень командования был совсем неплох. И полковник Сииласвуо правильно понял своего маршала – его посылали не на смерть, его посылали спасать страну. У Ялмара было немного сил: дивизия только формировалась, и сейчас, кроме небольшого отряда пограничников и шюцкоровцев, которые, тем не менее, активно сдерживали продвижение 163-ей русской дивизии к Суомуссалми, он мог опираться на 27-й пехотный полк целиком и отдельные отряды, примерно до роты каждый, стягиваемые отовсюду, где только можно было сейчас наскрести резервы. На всю его группу было 2 полевых трехдюймовых орудия, да десяток 56-мм минометов, причем орудия находились в Оулу, и должны были быть подтянуты в ближайшие день-два, как только им найдут подходящую для этой мерзкой погоды тягу. Любой другой профессиональный военный сказал, что остановить русских – невыполнимая задача. Но Ялмар, прошедший горнило Мировой и Гражданской войн, считал, что ему такое по плечу. Свое военное образование он получил в Германии. Практику проходил на фронте, в составе германского 27-го финского егерского батальона, сражавшегося против русских. Ялмар участвовал в кровавых боях под Ригой, где потерял много боевых товарищей, но именно в тех боях и получил ту закалку профессионального военного, которая стала основой его жизненного пути. А вот русских с тех пор и ненавидел, и презирал. Когда Российская империя пала, а в Финляндии забрезжила возможность независимости, солдат и офицеров Финского егерского охватил энтузиазм, который сменился горечью разочарования, когда узнали о советской революции и начале Гражданской войны в Финляндии. В это время, еще не павшее правительство кайзера Вильгельма решило дать им шанс. И не просто шанс: Германия считала, что Финляндия должна стать ее государством-сателлитом. На интересы Швеции, для которой независимая Финляндия была важнейшим проектом, предпосылкой унии Финляндии и Швеции, немцам было наплевать. Когда красногвардейцы овладели почти всей территорией Финляндии, началось вторжение германских сил. Сначала егеря-финны были организованно отправлены домой, при этом добрые немецкие дяди оставили им и оружие, и снаряжение, и даже боеприпасы. Сразу же за ними в гавани Гельсинфорса стали высаживаться регулярные немецкие части, они и должны были стать силой, которая сломит Красную гвардию, одерживающую кровавую победу за победой. Торжество Революции сопровождалось террором со стороны воинов-интернационалистов и убежденных финнов-большевиков. Красный террор оставил в сознании простых финнов отметину ужаса и страха навсегда. Финский крестьянин взялся за оружие, ибо пользовался ветхозаветным принципом: око за око, зуб за зуб. И вокруг высадившихся финских егерей стала выкристаллизовываться Белая гвардия, а ответный белый террор не казался обывателям чем-то страшным, наоборот, он казался им торжеством справедливости. Ведь красные казнили ИХ, а белые – ТЕХ, чужих, красных. А чужих нечего жалеть. Очень быстро внешняя лояльность Российской империи слетела с независимых финнов и наверх вылез махровый национализм. Без поддержки Германии и Швеции белым ничего не светило бы, но… поддержка была. Ялмар тогда получил под командование роту шюцкора, а немецкие егеря заняли большинство командных должностей в белофинской армии. Они сумели наладить почти немецкую дисциплину и порядок. Будучи сами убежденными националистами, этой идеологией спаять ополченцев, которые стали все больше напоминать регулярную армию. Красных стали теснить по всей Финляндии. Ребята Ялмара отличились под Хельсинки и Выборгом, сам полковник с чувством гордости вспоминал парад в столице Финляндии, в котором им довелось участвовать. Вот только о той резне, которую они устроили и в Хельсинки, а особенно в Выборге, вспоминать не любил. Он считал, что ужас войны слишком обременителен, и его солдаты имеют право снять это психологическое состояние за счет мирных жителей – русских. Русские виноваты во всём, так пусть за всё отвечают! Он следил только за тем, чтобы в устроенной резне не пострадали финны, шведы и немцы. Остальные его не интересовали. Когда его шюцкоровец, кажется, Ингвар Сверинг, тоже финский швед, выволок на его глазах из дома русского офицера – уже пожилого, в расколотом пенсне и клочковатой бородой, Ялмар даже поморщился. Зачем это? Мог же прикончить его в доме, вдали от множества свидетелей.

– Что делать с этим, он вопит, что бежал от революции, что лоялен нашему делу? – спросил Ингвар. Ялмар провел пальцем по шее, тут же, на его глазах и глазах жены и сына