отменены!
Остальные загалдели, потянувшись к лестнице. Я шёл вместе с толпой, выбиваться было нельзя. Выбиваться нельзя было никогда, только влившись в систему, став максимально тихим и незаметным, можно было спрятаться от обоих Отделов.
Уже спускаясь по лестнице, я оглянулся – в этом не было ничего особенного, многие с любопытством смотрели на агентов. Пси стоял на верхней ступеньке. В этот раз он поймал мой взгляд. И подмигнул.
Не знаю, должно ли это было насторожить меня или успокоить. Но я хотя бы не был один.
Осознавать это было приятно.
Поджогом часто называют умышленное нанесение ущерба имуществу или людям с помощью огня. Не менее часто поджог признаётся преступлением и преследуется по закону.
Как бы грустно это не звучало, Вам придётся это осознать.
Поджигателей преследуют. Поджигателей пытаются поймать. Отобрать у нас спички, бензин и факелы. Посадить нас в клетки, туда, где невозможно увидеть огонь. Лишить того, что радует нас, самого тёплого и приятного в нашей жизни.
Признайте, они не понимают Вас.
Для них огонь это вред и страх. Они бегут от него, или пытаются залить его водой или затоптать. Мы не такие. Мы просто хотим смотреть на пламя и быть счастливыми, но общество считает, что это категорически неправильно.
Мы предлагаем Вам способы избежать подобной несправедливости.
Я запомнил это утро… надолго запомнил. Особенно первые пару часов, когда мы все сидели в столовой, а наверху люди с электрошоковыми пистолетами обыскивали наши комнаты. Эти часы были намного хуже того, что последовало за ними.
Потому что тяжелее всего – ждать.
Ждать, не понимая, что происходит. Ждать, не представляя, что готовит тебе будущее. Сидеть, не отрывая взгляда от дверей и ждать. Пытаться услышать шаги наверху и ждать. Прислушиваться к разговорам и ждать.
Жаль я не мог просто отключиться ненадолго. Кто-то из моих по ночному одетых товарищей дремал, положив головы на стол, болтал, смеялся или ел. Я бы так не смог. Я сидел у окна, отодвигался от лучей солнца, проникающих всё дальше в комнату и ложащихся светлым пятном на пол, и пытался успокоиться. Хотя, скорее наоборот, я ещё больше распалял себя, пытаясь угадать, что со мной будет.
Мысленно, я дошёл до настолько пугающих вещей, что если бы агент Второго Отдела предложил просто убить меня сразу, я бы согласился. Так бы было легче.
Ещё легче, если бы они потом действительно сожгли моё тело. Прах к праху и всё такое.
Может, я бы успокоился, если бы мог с кем-то поговорить, но из-за Гаммы не было никакой возможности подойти к Пси. Стигма была далеко, Тета… даже хорошо, что её тут не было, они бы схватили её моментально, и увезли, и заперли бы неизвестно где, а может, сделали бы что-нибудь похуже. Я жалел, что Дзет не показывался в общежитии. В его компании я бы чувствовал себя намного лучше.
Отодвинувшись ещё немного от солнечного луча, я закрыл глаза. Легче не стало.
Я как раз думал, не лучшим ли выходом будет выскользнуть в окно и попытаться скрыться, когда двери наконец-то открылись.
Тут же стихли разговоры, все головы синхронно, в едином движении повернулись к входу. На пороге стоял он, обводя нас всех пристальным взглядом, сканируя. Я снова захотел стать невидимым. Как Человек Невидимка в той старой книге. О, это было бы великолепно. Я был бы Невидимкой-Вторым, свободным, абсолютно неуловимым. И я был бы умнее, осторожнее, чем тот, я мог бы творить, что хотел, поджигать что угодно, и они бы никогда, никогда меня не поймали.
Гамма подошла к агенту, и тот протянул ей листок бумаги, что-то сказав. Она мрачно кивнула. Близнецы остановились у неё за плечом, я видел, как Пси старается прочитать лист. Конечно, я сгорал от любопытства. Мне казалось, что это очень, очень важно, особенно для меня.
Наконец Гамма повернулась к нам, сжимая листок в ладони. Я ожидал, что она прокричит что-то, но вместо этого она начала медленно обходить столы – один за другим.
– Ты, – она грубо била по спине, плечу или просто тыкала пальцем. – Ты. Вы двое. Ты. Ты…
Я напрягся. Людей, на которых указывала Гамма, никогда не ожидало ничего хорошего, а сейчас, очевидно, особенно. А она продолжала идти, недовольно глядя на нас.
– Вы тоже. Ты. Ты, – её палец указал прямо на меня.
Не сказать, чтобы я сильно удивился.
– Ещё ты, ты и ты, – она остановилась, снова проглядела листок и кивнула. – Сидите здесь. Остальные, свободны. Освободите столовую, сейчас! Но из общежития не выходить.
Я не сдвинулся с места. Пятно света наползало на мои ступни, но я не шевельнулся. Что бы с нами не собирались сделать, оно должно было быть плохо и, скорее всего, болезненно.
Остальные потянулись к выходу. Медленно, поток людей вытекал из столовой, и Гамма закрыла дверь за последним. Она встала у створок, Фи и Пси – за её спиной. Не иначе, почётная стража.
Агент неторопливо вышел на середину комнаты. Двое в чёрной униформе тоже следовали за ним, осматривая нас, держа руки у пистолетов, будто кто-то собирался на них кинуться. Их брови были напряжённо сведены, губы плотно сжаты. Хотя, я, наверное, сам казался слишком напряжённым сейчас. Но не только я. Нас осталось около пятнадцати человек, не больше. Мы не были близко знакомы, некоторых я даже в лицо не помнил. Мы не разговаривали, и все смотрели на агентов. Сейчас нас не могло заинтересовать что-либо ещё.
Агент потянулся к сумке и вытащил из неё тонкую чёрную папку. Пролистал, снова осмотрел на нас, послюнявил палец, переворачивая ещё пару страничек. Кажется, он делал это специально, тянул время, ожидая… не знаю, может, того, что у кого-то из нас сдадут нервы. Кажется, некоторые были на пределе, уже совсем.
И тут он заговорил.
– Общаться будем с каждым отдельно. Думаю, мы сядем там, – он кивнул в один из углов столовой. – Пока я разговариваю с кем-то, остальные ждут и думают.
– О чём? – выкрикнул кто-то. Я подался вперёд. Агент слегка усмехнулся.
– О всём, что придёт в голову. Позовите первого, пожалуйста, – кивнул он сопровождавшим.
Первым оказался не я. Вторым, третьим и даже пятым тоже. Устав торчать у стены и уклоняться от яркого солнца, я пересел за один из столов. Кроме того, я надеялся с нового места услышать хоть что-то из допроса, но не получилось. Всё, что удавалось уловить – некоторые неразборчивые фразы. Одна из девушек заплакала, и все долго смотрели
