Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
«Опять, – удрученно подумал Андрей, – не могла не найти повод».
– Спасибо, мама, я не голоден. Пойду, пожалуй, прилягу. Что-то я устал.
– Иди, соколик, полежи, – обрадованно затараторила та. – Я тебе блинков испеку.
Андрей лег на кровать носом к стене, услышал шаркающие неуверенные шаги матери. Она подошла и постояла рядом. Погладила его робко по голове, вздохнула и двинулась на кухню.
«Как она постарела, – подумалось Андрею. – А когда-то давно все было хорошо. Я ходил в школу, ездил в пионерские лагеря. На выходных отец брал меня на футбол, и мы вместе с его друзьями завороженно наблюдали за ходом игры, взрываясь криками от неудач и восторженно вопя от мастерского гола. Вместе с родителями мы ездили летом на пикники и рыбалку, ночевали в палатке, варили уху… Сидя поздним вечером у костра, я смотрел, как отец нежно нашептывает ей что-то на ухо и как она, зардевшись, шутливо хлопает его по руке, а загадочные звезды мигают в черной вышине неба, танцуя свои странные танцы и будоража воображение неразгаданной, но притягательной тайной. Когда отец внезапно умер от инфаркта, мать изменилась. Казалось, что все ее силы уходили на стремление удержать рядом с собой угасающий образ отца. Она стала задумчивой, постоянно теряла ход мысли в разговоре с окружающими, часто замолкала на полуслове и устремляла взгляд в одну точку, выходила же из своей медитации неохотно и часто плакала, мучилась бессонницей. Кто-то из врачей посоветовал ей выпивать на ночь по пятьдесят граммов коньяка. С этого все и началось. Потом были больницы, монастыри, но это оказалось бесполезным – она давно жила в том мире, где находился мой отец. Странно, но кажется, что сейчас она начинает потихоньку возвращаться ко мне. Может быть, еще не все потеряно у нас обоих?»
– Ну, Дю, не робей, мы пьем за тебя, – заявила Ангелина.
– За тебя, Дюш, – сказал Толик.
– Спасибо, – ответил Андрей и поднял фужер с минеральной водой.
Его мучило желание присоединиться к друзьям и тоже пригубить огненной жидкости, хотя он и понимал, что это ему противопоказано. Он танцевал с Гелей, потом смотрел, как лихо она отплясывает с Толиком какой-то сумасбродный танец. Рука сама потянулась к пузатой бутылке с янтарным напитком. Он нерешительно повертел ее в руках – выдержанный, пять звезд. Воровато оглянувшись на друзей, быстро плеснул в бокал коньяк и замер, все еще борясь с собой, но тут же сдался и опрокинул его в рот. Неожиданное тепло окутало, разгораясь изнутри живота и постепенно доходя до самых кончиков пальцев. Жизнь стала казаться лучше. Смазались первые впечатления от неожиданной свободы, оказавшиеся далеко не радужными. У него есть друзья, которые его не оставят, поддержат в трудную минуту, а потом уже можно будет собраться с силами и жить дальше: устроиться на работу, увидеть детей, вылечить мать…
Ночью ему стало плохо. В голове мутилось. Сердце заходилось дикими, бешеными скачками, то замирая, то вновь пускаясь вскачь. Перед глазами вертелись разноцветные огни, разум утаскивало куда-то вглубь, в чернеющую воронку, жадно распахнувшую свою алчную пасть в ожидании жертвы. Огни сменялись молчаливыми серыми тенями, от которых тело конвульсивно сжималось в мерзлом испуге. Завыл жуткий ветер, подталкивая Андрея в спину, не давая уцепиться ускользающим сознанием за какую-нибудь вещь, спасительный якорь реальности.
– Ма-а-а! – выталкивая из себя наступающее безумие, позвал он.
Мать не услышала, хотя и спала в той же комнате. Андрей попытался встать, но руки и ноги отнимались, не слушаясь. Он свалился на пол и рывками, извиваясь пополз к ее кровати. Через томительно долгое время – казалось, что прошла вечность, пока он преодолевал ледяную пустыню времени и пространства, – ему удалось подкатиться к ее полускинутому на пол одеялу. Руками и зубами, как за соломинку, Андрей уцепился за его край и из последних сил потянул на себя.
– Ма-а-а-а-а!
– А-а-а? – вскинулась та.
Когда Андрей проснулся, за окном стояла все та же ноябрьская хмарь. С трудом он вспомнил обрывки вчерашнего полусна: опухшее мамино лицо, злые лица врачей, благостный укол, еще один и облегчение, позволившее окунуться в спасительное забытье, и уже на грани провала заикающиеся виноватые слова: «Сыночек мой!» Андрей попытался встать. Голова еще кружилась, но координация вернулась. Он осторожно спустил ноги и нашарил на полу тапки, аккуратно стоявшие по стойке «смирно» рядом с кроватью на старом выцветшем коврике. Цепляясь за стены, поплелся на кухню. После чая и бутерброда, который он с трудом впихнул в рот, мучительно сглатывая куски, стало легче. «Ася!» – мелькнуло озарением в голове. Подняв трубку, он нерешительно постоял, слушая гудок. Медленно набрал одну за другой цифры навсегда запечатленного в мозгу номера. Там сняли трубку.
– Алло.
– Ася?
– Дрошик?
– Ты узнала! Как ты?
– Хорошо. А ты?
– Да вроде уже лучше. – Слова путались на языке, то пролезая без очереди вперед, то, наоборот, задерживаясь, теряясь где-то на полпути.
– Ты где?
– Дома.
– С тобой все в порядке? Тебя выпустили?
– Да. Спасибо.
– Знаешь, я так хотела приехать, но Ольга сказала, что к тебе пускают только близких родственников по списку и что это невозможно.
– Знаю. Ничего. Твои письма помогали мне.
– Там было ужасно?
– Да. Я не мог писать. Все написанное тут же отнимали и относили врачам, а потом не возвращали. Думать тоже было тяжело. Оставалось мечтать.
– Дрошик, пойдешь со мной завтра в театр? Я иду на спектакль, надо написать рецензию.
– Да.
– Я так по тебе соскучилась!
– Я тоже.
– Держись, ладно? Все будет хорошо.
– Конечно, – все еще деревянным голосом подтвердил Андрей. – До встречи, Ася.
Глаза Аси мгновенно выцепили из несущейся толпы знакомое лицо и осветились радостью. Она сделала шаг навстречу, неловко уткнулась ему лбом в плечо и сказала:
– Привет, Дрошик!
– Привет, Ася.
– Ты совсем не изменился.
– А ты стала еще красивее.
– Правда?
– Да.
Ася взяла Андрея под руку, ничуть не смущаясь его неловкими движениями и нерешительностью.
– Сегодня будет очень хороший спектакль «Александр Блок», поставленный по его «Балаганчику» и циклу «Стихов о Прекрасной Даме». Там Блок, Андрей Белый и Люба, жена Блока, их любовный треугольник. Драма о любви. Спектакль символичный, черно-бело-красные костюмы, хорошая пластика, потрясающая музыка.
– Буду рад посмотреть. Мне теперь так хочется наверстать упущенное.
После спектакля Андрей с Асей бродили по бульвару. Андрей был задумчив и молчалив.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
