сейчас скажи, Михаил, — спросил Жунев, положив трубку, — продолжаешь ли ты настаивать на своей версии вчерашнего с тобой вечернего происшествия?
— Я как было написал, — едва слышно произнес Фридман. В пол смотрит.
— Возвращаясь с оперативного задания из Калуги на личном автомобиле, — зачитал Жунев по бумажке, — увидел на светофоре в соседнем автомобиле «Жигули» свою близкую интимную знакомую рядом с неизвестным молодым человеком на водительском месте. Моя знакомая оказывала молодому человеку знаки ласки. Знаки ласки, хорошо пишет, стервец!
Миша сидел как рак. В смысле, как вареный по цвету.
— Интимную знакомую уже имеет, если не брешет, — издевался Жунев.
Миша сопел.
— Охваченный ревностью, я непростительно забыл о своих служебных обязанностях и погнался за автомобилем «Жигули»…
Ай да Фридман! Из дальнейшего следовало, что погоня за «Жигулями» привела Фридмана на его двоюродном «Москвиче» в Фили. Там близкая интимная знакомая и неизвестный молодой человек якобы вышли из машины и проследовали в одно из аварийных строений. Фридман, снедаемый жаждой мести, поспешил за ними, но внутри аварийного строения было темно, преследуемые вышли через другой выход, а дверь за Фридманом захлопнулась, и он уже никакого выхода не нашел.
Через несколько минут по ноль-два поступило анонимное сообщение, что сотрудник милиции заперт по такому-то адресу, через час Фридман обрел свободу.
— Не за «Волгой» погнался, за «Жигулями»?
— Да… — подтвердил красный Фридман.
— А кто позвонил, что ты заперт?
— Не знаю.
— Ты понимаешь, что если я дам ход этой ксиве, конец твоей школе милиции? — спросил Жунев. — Поедешь срочную отбывать в Чучмекстан или к себе в Биробиджан.
Фридман молчал, шмыгал.
Отворилась дверь, вошел Панасенко. Фридман чуть не вскочил при его виде, но удержался и просто насупился еще пуще прежнего. Кравцов тоже слегка напрягся.
— Вся честная компания, — протяжно сказал Панасенко. — Как здоровье?
Последний вопрос был адресован лично Фридману, тот не ответил.
— Значит, я правильно понял, — сказал Жунев. — А ты, Панасенко, зря ржешь.
— Врешь, начальник, я и не думал ржать.
Панасенко действительно был серьезен. Это Покровский ржал про себя.
Да, а Серега Углов — в морге. Можно представить, что сейчас с Наташей…
— Думаешь, я тебе статьи не найду? — спросил Жунев Панасенко. — Ты представителя органов при исполнении запер… мать твою!
— При исполнении? Что же он исполнял? Полонез Огинского?
Полонез этот — не сам, разумеется, а его название, хотя там и мелодия простенькая — все знали благодаря одноименному фильму, который часто крутили по телевизору. И потому, что Огинский был поляком (а народная Польша в прошлом году праздновала какую-то дату), и в преддверии юбилея Победы, а фильм про войну.
— Или без статьи тебя самого в сарае… — кипел Жунев.
Панасенко презрительно чуть качнул головой, как бы сбрасывая неинтересную тему.
Жунев явно сейчас на взводе… Лучше упредить.
— Григорий Иванович, вы с чем пожаловали? — спросил Покровский Панасенко.
Тот неспешно сел.
— Накануне убийства тети Нины, в районе двадцати двух, какой-то хрен отирался ровно на месте убийства, присматривался.
На руке у Панасенко татуировка, на запястье, ГРИША вытатуировано, и ведь у Жунева забавным совпадением на том же месте татуировка с именем.
— Это от бандюков твоих сведения? — это, конечно, Жунев спросил, вытирая со лба пот большим платком в бело-голубую клетку.
— Сведения от надежного человека, знающего толк в предмете. Человечек что-то выглядывал или кого-то ждал. Среднего роста, плотный, был в светлой, возможно серой короткой куртке, ушел из Чуксина в сторону станции. Руки в карманы, немного сутулится.
Бадаев ходит в куртке руки в карманы. Правда, кажется, не сутулится.
— А лицо этого человечка видел ваш человек? — спросил Пирамидин.
— Лица не видел, но опознает по фигуре, если предъявите кандидата. Неофициально, конечно.
— Ох ведь ты… — начал Жунев, и некоторое время они еще пособачились с Панасенко, которого это даже, кажется, слегка развлекло: мент злится, а укусить не может, и еще два мента — Кравцов и Фридман… Панасенко не знал их фамилий… еще два сопляка сидят и ненавидят, но тоже укусить не могут. В каком-то смысле эта сцена и Покровского развлекла, но показать загадочному информатору некого, подозреваемых нет, а информатор дней через десять уедет на юг.
Сколь долго подозрительный тип топтался, неизвестно, информатор застал минуту, две. Вел он себя спокойно, не дергался, но информатор человек опытный и сразу подумал, что типчик здесь что-то выкручивает.
— Это он, к гадалке не ходи, — говорил Панасенко, Жунев с напускной брезгливостью возражал, что человек по сотням причин мог топтаться на месте будущего убийства. Потом встрял Гога Пирамидин, сказал, что информация любопытная.
— Я пойду квартиру вашей тети смотреть, не хотите со мной? — сказал Покровский. — Сегодня или завтра.
— А зачем ты пойдешь? — нахмурился Панасенко. — Что тебе с тетушкой неясно?
— Испытываю непреодолимое желание, — сказал Покровский.
Ответ этот Панасенко не то что смутил, но как-то сбил.
— Были уже ваши в квартире, — сказал недовольно, но без прежней категоричности.
Договорились в результате на завтра. Простились с Панасенко почти мирно, он даже довольно вежливо выразил сочувствие по поводу траурного фото в холле Петровки. Тем не менее, едва Панасенко исчез, Жунев спросил:
— Что думаете, от себя подозрения отводит? Наплел нам тут близ Диканьки…
Покровский отлично видел, что Жунев Панасенко не подозревает, просто пар выпускает. Но Кравцов отреагировал всерьез:
— В квартире, между прочим, прописана дочь Панасенко. Ему выгодна была смерть тети!
— Ты бы тоже прописал к одинокой тетушке свою дочь, — сказал Покровский. — Все так делают.
— Ты что, забыл, сколько старушек полегло? — выкруглила глаза на Кравцова Настя Кох. — Ты думаешь, это он маньяк, Панасенко?
— Я тут вызнал — он к слепым подбирается, — сказал Жунев.
— К слепым? — осмелился спросить Миша Фридман.
— Ты бы помолчал, сын Сиона многомудрый, — взорвался Жунев и швырнул в Фридмана его объяснительную. — Порви свои каракули. Зачем ты следить за Панасенко вздумал, объясни нам своими словами.
Было некоторое противоречие между «помолчал бы» и «объясни», но «объясни» шло позже. Фридман, довольный успехом в Калуге (хотя успех относительный, ну пропала гиря позапрошлой осенью, и что), воодушевленный въехал в Москву и на светофоре заметил Панасенко за рулем «Волги». Вообразил, что он теперь и сам-с-усам, на авто… Решил, дурак, проследить, вот и оказался заперт. Спасибо Панасенке, что сразу 02 позвонил (где еще не хотели верить и выезжать). А то, что потом начал врать, еще большим дебилом себя представил — тут уж вовсе что комментировать.
«К слепым подбирается» значило, что Панасенко внедряется в одно из районных Обществ слепых. Они осуществляют производственную деятельность на льготных условиях, причем председатель с правом финансовой подписи — лицо, как правило, незрячее, и
