Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
брать пример с тебя. Пока ты говоришь с ним спокойно, с ним все будет хорошо. – Адвокат пожимает Фишер руку. – Не переживай, Марина. Знаю, сейчас ты подавлена. Но ты сильная. Если б ты была из тех, кого эта ситуация легко сломила, ты никогда не поднялась бы так высоко.
Фишер коротко кивает, вылезает из машины и, не оглядываясь, переходит дорогу. Она гордо держит голову, пока ищет ключи и отпирает дверь, – но как только машина отъезжает, она сникает и с трудом переступает через порог.
Секунду стоит в прихожей, привыкая к темноте. На нижней ступеньке видит светлое пятно, которое бросается к ней. На бледном лице темными провалами выделяются глаза.
– Мама, где ты была? Ты обещала посмотреть мои рисунки. Я так долго ждал тебя… Где ты была?
* * *
«Вот сейчас, когда я ходила к бакам, он был там. Опять. Стоял у тротуара, причем намеренно встал достаточно далеко, чтобы я не могла рассмотреть его – хорошо рассмотреть. Потом мимо прошли две женщины с колясками; думаю, они спугнули его, потому что, как только они приблизились, он тут же уехал.
Но это был он. Я точно это знаю.
Он был там».
* * *
Адам Фаули
7 июля 2018 года
21:53
Когда я добираюсь до дома, сгущаются сумерки. Cвет горит только на кухне, и это знак того, что в холодильнике есть салат – на тот случай, если мне захочется поесть. Я наливаю себе бокал мерло и крадусь наверх. Дверь в детскую открыта. Раньше это была комната Джейка. Пару месяцев назад мы потратили все выходные, чтобы тщательно упаковать его вещи. Мы это не обсуждали – надобности не было. Просто знали, что время пришло. И сейчас в комнате все новое. Обои, мебель, постельное белье, шторы; детская одежда, все еще в упаковке, сложено стопками, над кроваткой даже висит мобиль. В воздухе витает запах краски. Желтой. Все в белых и желтых тонах – ни намека на голубой или розовый. Алекс уже давно знает пол нашего ребенка, но ни разу не проговорилась. Внизу, на холодильнике, висит список имен, в нем как мужские, так и женские. Список пополняется, какие-то имена вычеркиваются, против каких-то стоит знак вопроса. Кажется, мы наконец-то сошлись на Лили-Роуз для девочки, а вот с именем для мальчика у нас затык. В буквальном смысле: ей нравится Стивен, в честь ее отца, но я ненавижу имя Стив; мне нравится Гейбриел, но она не выносит имя Гейб. Тупик.
…Тихо прохожу по коридору, на дюйм открываю дверь нашей спальни и на мгновение замираю, вслушиваясь в ночь.
Снаружи доносится отдаленный вой сирен, шум проезжающих по улице машин, последние ноты песни черного дрозда.
Но здесь, в комнате, моя жена тихо стонет, не просыпаясь, тревожные сны не дают ей покоя.
* * *
На следующее утро, ровно в девять, Энтони Асанти сидит у окна в эркере своей квартиры и разговаривает с матерью по телефону. Он опустил жалюзи, чтобы солнце не слепило, но припекает уже довольно сильно, чтобы и дальше сидеть здесь. «Окно в эркере», вероятно, наводит вас на мысль о квартире в одном из классических викторианских домов в Оксфорде – четыре этажа, красный кирпич и камень, – но вы сильно ошибаетесь. Это окно прямоугольное и выступает из стены, как наполовину открытая дверь, а квартира – в изящном бело-деревянном дуплексе. Гостям с трудом верится, что такой дом существует в этом городе, тем более близко к центру. Правда, «гости» пока что понятие условное, так как Асанти живет здесь всего несколько недель. Но даже если б он жил дольше, все равно предпочитал бы держать свое личное пространство в тайне. Хотя понимает, что должен сделать исключение для родителей. Переложив телефон к другому уху, Асанти листает страницы на планшете. Он мастер многозадачности; правда, разговор с матерью не требует особых мозговых усилий. Сейчас она что-то говорит о том, чтобы вытащить его на обед в следующие выходные. Что-то о том, что вчера в ее колледже был прием в честь бывших выпускников.
– Не беспокойся, – быстро добавляет мама, прежде чем он успевает ответить, – мы переночуем там.
Асанти прилагает все силы, чтобы в его голосе не звучало облегчение. Он любит родителей и – что бывает реже – восхищается ими, но ему совсем не хочется, чтобы они ночевали в его квартире. Если б мать настаивала, пришлось бы сказать, что он так и не купил гостевую кровать (что было бы правдой), однако он благодарен матери, причем не в первый раз, за ее способность самостоятельно разбираться со всеми этими проблемами.
– Здесь, в общежитии для старшекурсников, полно свободных комнат. Пусть в ЭЛ нет горгулий и мальчиков, зато всегда много места.
– Как насчет «Окуня»? Пообедаем там? Папе он всегда нравился.
– Великолепно. Хотя было бы лучше, если б мы заранее сделали бронь – в такую погоду здесь не протолкнуться. Особенно в выходной.
– Ладно, я это решу. Предоставь это мне.
– Энтони, нам не терпится посмотреть твою новую квартиру. Ты точно не хочешь, чтобы мы тебе что-нибудь отдали? У нас полно свободной мебели, чердак просто ломится…
Асанти улыбается. Все, что подходит для родительского таунхауса с оштукатуренным фасадом в Холланд-Парке, не подойдет для его квартиры.
– Мам, все в порядке, мне действительно ничего не нужно.
Он заканчивает разговор и идет в кухню, где всего в нескольких футах за окном возвышается, как утес, замковая насыпь. На дорожке соседский черно-белый кот охотится за мышью. У кота один глаз и роскошные усы, отчего он похож на бравого пирата. Холм был одной из главных причин, почему Асанти купил эту квартиру. Одних привлекли бы бары и кофейни ставшего шикарным районом тюремного квартала, до которого всего несколько сот ярдов[27]; других – пять минут ходьбы до станции. Но Асанти нравится абсолютная невероятность насыпи, этого рукотворного холма тысячелетней давности, расположенного в самом сердце города. Ему нравится и старая пивоварня, и переоборудованная солодовня; ему нравятся звучные названия – Райская улица, Дрожащий мост, Говяжий переулок. Здесь была больница для лошадей в девятнадцатом веке, а в двадцатом – мармеладная фабрика. Этот район еще не так хорошо известен; он эклектичный и неожиданный, как и сам Асанти.
Он наливает себе стакан воды и чуть шире открывает кухонное окно. Летом во дворе замка ставят шекспировские спектакли, и ему виден край сцены и ступеньки, на которых сидят зрители. Асанти побывал на паре постановок,
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
