правило, не обращают внимания на завалившуюся мелочь.
Мне и правда удается найти несколько десятков медяков, пару серебрушек и даже золотой. Без зазрения совести выгребаю все. Если опекун и обнаружит пропажу, то уже будет все равно.
Возвращаюсь с удачного промысла в приподнятом настроении. Но как только переступаю порог своей спальни, испуганно замираю. Распахнув огромные шоколадно-карие глаза, на меня удивленно смотрит застывшая посреди комнаты Тента. В руках девушка сжимает лавандовое мыло, за которым я послала Готиени.
Глава 19
— А где Готиени? — подозрительно прищуриваюсь, помня, что лучшая защита — нападение.
На мгновение меня будто обдает ледяной водой — блондинка как-то прознала о моих планах и побежала докладывать опекуну. Но, вглядываясь в лицо Тенты, замечаю лишь смущение. Девушка, стесняясь, отводит глаза, ее щеки начинают, буквально, пылать от стыда.
— Тента? — выразительно поднимаю брови.
— Она… она… — тихо, как мышь, пищит служанка, не решаясь ответить. — Она… ее… задержали… задержал… — заикаясь, бормочет она, тиская злосчастный брусочек мыла.
— Тента! — не вытерпев, скриплю зубами. Догадка осеняет, словно молнией. Становится сразу понятным и смущение девушки, и неловкие запинки. — Ее лорд Каор задержал? — зачем-то уточняю, хоть и уверена в утвердительном ответе.
А, дождавшись кивка служанки, тихо ругаюсь сквозь зубы.
Это плохо, очень плохо. Если я сбегу во время дежурства Тенты, ее могут наказать — мол, не доглядела. А я не хочу, чтоб девушка пострадала из-за меня.
Готиени не так жалко, во-первых. А во-вторых — у нее особый статус. Сомневаюсь, что Каор любимую игрушку повредит. Еще одну мою копию, или скорее копию леди Летрис, вряд ли удастся найти. Блондинки на юге редкость.
Глаза Тенты наполняются сочувствием. Она кидает украдкой взгляд на дверь, из которой я только что появилась. А я, внезапно, понимаю, как удачно все сложилось. Девушка, видимо, подумала, что я искала жениха в его покоях. А он, гад, в это время забавляется с другой.
Старательно делаю огорченный вид, даже слезу выдавливаю. Нужно представить все действительно именно в таком свете. Ибо если на лице преданной невесты проступит облегчение, будет весьма удивительно и странно.
— Помоги мне помыться, — хмуро приказываю. — Но ночью пускай со мной будет Готиени! — мстительно добавляю.
Понятливая Тента снова кивает. Ну что еще могла приказать обиженная невеста? Только постараться развести любовников по разные баррикады, чтоб они еще и ночью, почти на кануне свадьбы, не принялись за свои шалости.
Готиени является уже, когда лежу в постели, чистая и благоухающая лавандой. Невинная овечка прячет взор, кусает распухшие губы, суетится, но я ясно вижу на шее у девушки следы от жестких поцелуев.
Поворачиваюсь спиной и накрываюсь с головой, надеясь, что утомленная любовными утехами блондинка быстро и крепко уснет.
Служанки шепотом перекидываются парочкой слов, а затем дверь, тихо скрипнув, выпускает Тенту. Шуршат колесики лежанки, которую Готиени вытаскивает из-под кровати, слышится шорох расстилаемого матраса и белья, шелестит снимаемая одежда, и блондинка, наконец, ложится в постель.
А через некоторое время да моего слуха доносится ее утомленное сопение. Жду еще несколько минут. Но когда уже собираюсь тихонько подняться, дверь, соединяющая мои покои и спальню Каора, неожиданно отворяется. Негромкие шаги стучат набатом в ночной тишине. Что опекуну понадобилось в моей комнате?
Сердце ухает куда-то в пятки, кожа покрывается мурашками ужаса. Меня словно окунают в чан с кипятком. Едва сдерживаюсь, чтобы не задрожать от страха. Неужели ему стало известно о моих планах?
— Только не это! Пожалуйста, только не это! — отчаянно молюсь про себя.
А мужчина все ближе и ближе. Он склоняется надо мной, обдавая запахом вина и пряного, жареного на вертеле мяса. К горлу подкатывает горькая тошнота.
— Моя девочка, — хрипло шепчет Эзерт и дотрагивается шершавыми костяшками пальцев до щеки. — Моя маленькая сладкая девочка. Еще чуть-чуть, и ты будешь полностью в моей власти. Послушной. Покорной. Нежной. Такой, какой Летрис не была никогда. Я воспитаю из тебя идеальную жену.
С трудом заставляю себя дышать глубоко и равномерно, хотя внутри все переворачивается от отвращения и паники.
Но опекун, к счастью, не долго мучит меня. Вскоре он распрямляется и, пьяно пошатываясь, идет в сторону лежанки Готиени.
— Вставай! — резко шепчет он.
Я наблюдаю сквозь полуопущенные веки, как испуганно дергается спросонья блондинка. Каор не особо церемонясь, хватает ее за плечо и вздергивает на ноги.
— Пошевеливайся! Ты мне нужна, — отрывисто шепчет он, и, не позволяя девушке прийти в себя, грубо толкает в сторону смежной двери.
Вот гад! При мне, пускай даже спящей, тащить в койку приближенную служанку! Совсем из ума выжил!
Тошнота и отвращение только усиливаются. Готиени становится жалко, хоть я и не вижу, чтоб девушка сильно возражала. Смотрит влюблено, и глазами хлопает. Глупышка.
Спустя несколько минут остаюсь в комнате одна и жду, пока через стену не начинают доноситься характерные поскрипывания и стоны.
Только тогда откидываю одеяло и срываюсь на ноги. Стараюсь делать все быстро и бесшумно.
Извлекаю из-под сундука сверток с одеждой и котомку, поспешно натягиваю на себя платье, перекидываю лямку мешка через плечо, накидываю плащ и крадучись подхожу к входной двери. Легонько приоткрываю деревянную створку и выглядываю наружу.
Давешний стражник, прислонившись спиной к стерне, дремлет, опустив голову. Похоже пьян не только Каор. В воздухе витают запахи прокисшего дешевого вина и чеснока.
Да мне просто несказанно везет! Сластолюбивый бессовестный опекун сам посодействовал моему побегу, как и его нерадивые стражники, выпившие за здоровье господина. А вот не нужно праздновать наперед.
Глава 20
Бесшумно прикрываю за собой дверь спальни и крадусь на цыпочках по коридору.
Как жаль, что связку ключей у экономки стащить не получится. Спонтанный побег, к сожалению, не дает возможности подготовиться тщательнее. Но есть у меня надежда, что спасительная калитка открыта. Персонал в последнее время изрядно распустился, и не удивлюсь, если кто-то тайком бегает через нее на свидания.
Тихие шаги тонут в едва слышном шуме, который доносится из общего зала. Видимо веселье продолжается и без виновника торжества.
Пару раз приходится нырнуть в затененные ниши, пропуская увлеченные друг другом парочки, которые ищут укромные местечки для любовных утех. В такие моменты сердце замирает где-то под ребрами, застывая болезненным ноющим комком.
До кухни добираюсь, кажется, целую вечность. Потом, тихо свернув к черному входу, стрелой несусь по узкому темному коридору и, спустя несколько минут, оказываюсь во дворе.
Утоптанная тропинка ведет мимо каких-то служебных строений прямо в сад. А там уже, петляя между деревьев и кустов, выводит к заветной калитке.
