и шпионажа…
Он смолк, обдумывая разные варианты. Он уже долго размышлял над этим, еще до злополучной шутки. У Кьяры было множество талантов, но один весомый недостаток: она абсолютно ничего не смыслила в политике Страны Фей и хитросплетениях взаимоотношений при эльфийском дворе. Стоит ли впутывать ее в этот гадюшник?
— Лучше советник, — отозвалась тифлингесса. — Все портит незнание языка, а дергать Зариллона каждый раз не хочется…
Она припомнила недавний разговор с магом и упоминание некой сокровищницы.
— Кстати, — сказала она, — он сказал, что здесь есть сокровищница, в которой куча артефактов, и усомнился, что ты осмотрел ее полностью. А если я ее осмотрю? Вдруг найду ещё что-то полезное.
— Что ж, тогда поздравляю с назначением на должность, леди советник, — с шутливой торжественностью произнес эльф, облизнув ложку. — Только носить изящный наряд и сопровождать меня — полбеды. Язык тебе действительно нужен. Ты вроде бы хотела выучить. Быстро его не осилишь, так что все равно без помощи Зариллона не обойтись. Насчёт сокровищницы. Я действительно пытался осмотреть ее, но к тому моменту магия уже покинула меня. Все, что нашел, отдал тебе, Аруму и Зариллону.
Отложив креманку, хлопнул себя по колену:
— Значит, решено. Даю тебе два ответственных задания: выучить язык и осмотреть сокровищницу.
— Как прикажете, Ваше Величество, — кивнула тифлингесса, запихивая в рот очередную гренку.
Закончив завтрак, они разошлись каждый по своим делам. Эридан сказал, что ему нужно пообщаться с новыми гвардейцами, предоставленными леди Амавель, и сделать еще несколько важных дел. Посетовал, что возможно сегодня задержится. Кьяра и сама была озадачена на целый день. Первым делом она хотела навестить Фистиль.
Комнату эльфийки охраняли несменные призрачные стражники. Постучавшись, тифлингесса отворила дверь:
— Фистиль, доброе утро…
— Доброе утро, госпожа Кьяра, — послышалось из комнаты.
Кьяра обнаружила эльфийку сидящей на маленьком диванчике. На ней было платье из серебряной парчи, а волосы были заплетены в причудливую прическу, скрепленную бриллиантовыми шпильками. Лицо свежее, словно и не было этих вчерашних слез. Сделав глоток из изящной фарфоровой чашечки, она спросила:
— Чаю?
— Я рада, что ты повеселела, — ответила тифлингесса, присев рядом с ней. — Да, с удовольствием выпью с тобой чаю.
— Я решила смириться с судьбой и принять ее с достоинством, — произнесла эльфийка, наливая чай в чашку тифлингессы. — Кроме того, я всё-таки ценный заложник. Так просто мне не причиняет вреда, наверное. Все же странно, что ты решила успокоить меня.
— Почему странно? — поинтересовалась Кьяра, сделав первый глоток.
Чай был не такой, какой предпочитал пить Эридан. Травянистый, с маленькими бутонами цветов.
— Какое тебе дело? Я никто тебе.
— Да. Это так, мы с тобой еле знакомы, — подтвердила тифлингесса. — Считай, что это была моя прихоть.
Эридан все объяснял прихотью, и чародейка решила последовать его примеру.
— Прихоть — обычное явление, — вздохнула Фистиль. — Все случается по прихоти.
Кьяра не ожидала, что отмазка так хорошо сработает. Она пригляделась к кукольному личику, желая увидеть там тени скрываемых мыслей. Эльфийка была практически непроницаемой. Было заметно, что она что-то задумала. В этой маленькой головке могли плестись изощренные планы.
— Не ожидала, что изнеженное жизнью создание окажется таким сильным, — сказала тифлингесса.
Фистиль изящно поставила чашку на столик:
— При дворе нужно уметь быстро мыслить и приспосабливаться. Здесь все не так просто, как кажется.
— Догадываюсь. Для меня это обстановка новая, я многого не знаю. Ни этикета, ни языка, ни танцев. Хотя, этому, наверное, учатся с самого детства.
— Да, — подтвердила эльфийка. — Если мужчины по большей части вольны выбирать судьбу, хоть на них и возлагают ответственность, то для женщины путь один. Во всяком случае, в таком уважаемом доме, как мой. Есть дома, более свободные в этом плане.
— И каков этот путь, если не секрет?
— Стать женой или наложницей влиятельного лорда, — ответила Фистиль. — Принести дому больше влияния и прибыли через выгодный союз. Все банально. Этому тоже готовят с детства.
Она сказала это без какого-либо энтузиазма, и Кьяра равнодушно пожала плечами в ответ:
— Скучно. А ты сама никогда не хотела чего-нибудь другого?
— Хотела, — кивнула эльфийка. — Меня привлекали точные науки, и я люблю книги, но, когда дело касается будущего дома, личное отходит на второй план.
— Ваш род самый влиятельный. Тебе все равно не давали заниматься тем, что интересует, — пробормотала чародейка, размышляя вслух.
Она прекрасно понимала, что во множестве культур роль женщины была настолько незначительной, что они воспринимались живым имуществом, но от Страны Фей она подобного не ожидала. Хотя это многое объясняло.
— Я иногда задумывалась о том, что жизнь могла сложиться иначе, — пожала плечами Фистиль. — Моя душа могла бы реинкарнировать в семье простолюдина или феи. Лучше всего — быть архифеей. Вот кто действительно могущественный и свободный.
В ее спокойном и даже равнодушном тоне скользнула детская мечтательность, будто она и правда желал переродиться в архифею и вырваться из этого порочного круга.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Кьяра, отложив чашку. — Рада, что ты повеселела и моя компания тебе больше не нужна.
— Удачи.
В тоне эльфийки не было теплоты. Формальная вежливость, но тифлингесса и не рассчитывала на большее. Пожалуй, этой леди больше не требовалась поддержка.
Следующим делом было найти учителя по эльфийскому языку среди гвардейцев. Первым на ум пришел Элледин. Он терпелив и спокоен, наверняка, и учитель из него выйдет хороший. С этими мыслями Кьяра спустилась к подъемнику. Здесь уже вовсю кипела деловая суета. Меллот, Ятар и Лаемар дежурили. Девушка подумала, что если выстроить их в линию, то получится целая палитра от самого темного, Лаемара, с его темно-розово-фиолетвыми волосами, до Ятара. Неподалеку Арадрив и Суман сцепились в потасовке, а Задар с печальным видом любовался пейзажами.
— Задар, ты чего такой грустный? — спросила она, подойдя поближе, однако красноволосый ответил грустным молчанием.
— У него любовная кручина, — объяснил Ятар.
В этот момент Суман повалил Арадрива на лопатки, крича что-то по-эльфийски, а тот только засмеялся в ответ.
— Любовная что? — переспросила Кьяра. — А Элледин где, не подскажешь?
— Это когда тебе даёт женщина, и ты сразу становишься ее личным подкаблучником, — ответил Ятар, а затем стал цветом напоминать собственные волосы, когда понял, что сказал это женщине.
Засмеявшись, тифлингесса хлопнула его по плечу:
— А страдать то от этого зачем? Женщина же даёт, надо наслаждаться.
— А Элледина сегодня во дворце нет, — сказал Лаемар. — Он на стене.
— Жаль. А то у меня к вам ответственное поручение.
— Какое? — полюбопытствовал Лаемар.
— Научить меня эльфийскому языку как можно быстрее. Естественно, те, кому дежурить, от этого освобождены.
— Тогда тебе к Задару, Арадриву и Суману, — сказал Меллот. — Ещё тут где-то Каленгил бродил, он
