кожу живьем и посадить на кол!.. — Внезапно она замолкла, потому что заговорил Жюль.
— А ну-ка, заткни рот! — резко приказал он и могучая рука легла на губы вспыльчивой красавицы. Задыхаясь в её необоримых тисках, герцогиня поняла, что для её здоровья, действительно, лучше помолчать. — Мое происхождение — высокое или низкое — не имеет никакого значения. Я — Дюкло! Я пытаюсь приблизить вас к образцу, который сотворил Господь; в Его намерения входило населить мир людьми, а не слизняками, которыми так и кишит теперь многогрешная Земля!
— Великий Боже! Что за проповедь! — пискнула герцогиня. — Только не говорите мне, что вы — пьюританин! Впрочем, я должна была бы догадаться сама — по вашему примерному поведению, — пустила она парфянскую стрелу.
— Экс-пьюританин, — уточнил Жюль. — Я не считаю, что все, доставляющее удовольствие, греховно; но небрежность к человеческому телу, несомненно, великий грех. Поэтому, если не возражаете, продолжим — пока мышцы окончательно не остыли.
И тренировки продолжались, словно ничего не произошло. Вскоре герцогиня достигла-таки немалых успехов; она начала заниматься во Дворце Силы, успешно справляясь с гнетом тройной гравитации.
И ей довольно легко удалось убедить себя в том, что она не выболтала секрета, который хранился в течение шестидесяти семи лет.
ГЛАВА 9
КРЕПОСТЬ ИНГЛВУД
В качестве примера традиционной лояльности военно-морских сил можно привести случай, когда Императрица Стэнли V, её муж и четверо из их пятерых отпрысков были предательски убиты в 2299 г. Их младший сын принц Эдвард избежал гибели лишь благодаря тому, что он, будучи с рождения лейтенантом ВМС, имел гораздо лучшую охрану. Адмирал флота Симмс, объявив военное положение, во время наиболее кровавой в имперской истории чистки, казнил не только всех признанных виновными, включая принца Чарльза и принцессу Чарлин, но и их семьи. Затем он провозгласил себя регентом и твердой рукой управлял Империей в течение шести лет; в день, когда принц Эдвард достиг совершеннолетия, адмирал, ко всеобщему удивлению, отказался от власти и собственноручно короновал принца как Императора Стэнли VI.
Фарнхэм, «Империя», том 1, стр. 784.
Жюль и Иветта соблаговолили, наконец, принять в качестве персональных клиентов шестерых Великих Герцогов с их супругами и наложницами — среди них был и Великий Герцог Николае с герцогиней Ольгой из Двадцатого сектора, — но это являлось их единственной уступкой высшему свету. В создавшейся обстановке интимности им удалось зацепиться за несколько намеков, но, как и раньше, ни к чему серьезному они не вели.
Используя малейшую возможность, они внедряли своих агентов в самые невообразимые места — кухни, гаражи и тому подобное. Агенты работали, докладывали о тех крохах информации, которые им удалось раскопать, но по-прежнему не намечалось никакого выхода ни на Бэниона, ни на кого-либо из его потомков. Правда, в активе брата и сестры уже имелись два важных факта: неосторожные слова юной герцогини Синглтон и анализ движения финансов за последнее десятилетие. Со счетов Великого Герцога Николаев канули в небытие гигантские суммы — что, тем не менее, не могло служить прямым доказательством его причастности к заговору. И не давало никаких зацепок для решения главной задачи — поиска пресловутой Императорской Грамоты.
— Пат, — подвел, наконец, итог Жюль. — Придется доложить Верховному. Мне очень не хотелось просить о помощи в нашем первом по-настоящему серьезном деле, но, боюсь, нам одним оно не по зубам. Все может ещё обернуться так, что полетит голова Верховного, а не этого герцога из Двадцатого сектора — кем бы он ни оказался на самом деле. Чертовское невезение!
— Боюсь, что ты прав, — кивнула Иветта. — Герцог Николас, безусловно, значительная величина… но в его жилах, по официальным данным, нет ни капли крови Стэнли.
— Поэтому он и уповает на Грамоту, — сказал Жюль, — и на нашу герцогиню Синглтон.
— Так ты думаешь…
— Да, — кивнул головой Жюль. — Где бы ни сгинул Бастард, он оставил дочь, Ольгу, женщину весьма спокойного нрава. Но вот их совместное с Николасом произведение — это совсем иное дело! Времена императрицы Стэнли V могут повториться, Иви. И тогда твоего брата действительно посадят на кол… — Он на мгновение задумался, потом решительно закончил: — Ладно! Я договорюсь о встрече с шефом.
Они встретились с Верховным и тот постарел на десять лет, когда его лучшие агенты выложили ему весь запутанный клубок, в который превратилось дело. По окончании доклада он сидел неподвижно, размышляя, минут пятнадцать — д'Аламберы почти ощущали напряженный, тяжелый ток его мыслей. Наконец, глава Службы резко поднял голову и произнес:
— Я надеялся, что это будет кто-нибудь другой. Вы правы — мы не можем бороться с Николасом, не имея в руках веских улик. А главное доказательство одно — подлинная Грамота!
Жюль нахмурился.
— Я боялся, что вы скажете именно это, сэр. Проклятая Грамота может храниться в самом труднодоступном сейфе на Земле. — Вряд ли, — спокойно ответил Верховный. — Во власти Императора открыть двери любого банка на Земле, не называя причин. Это касается и всех сейфов — но только не того, который стоит в подземелье замка Инглвуд. Готов прозакладывать собственную голову! Вообще-то Император, в качестве каприза, мог бы пошарить и в подвалах Николаев, но такое публичное недоверие к правителю сектора привело бы ко всеобщему хаосу и герцог остался бы в выигрыше. Поэтому я собираюсь поставить на кон только наши три головы…
В течение следующих двух часов они обсуждали детали предстоящей операции.
* * *
Через три дня средства массовой информации сообщили, что у Императора Стэнли Х тяжелый сердечный приступ.
Болезнь не была фатальной, но созванный консилиум врачей единодушно пришел к выводу, что Его Величеству необходим по меньшей мере двухмесячный отдых от государственных забот — лучше всего в его любимой летней резиденции Пайни Бич в Скалистых Горах. В связи с этим крон-принцессе Эдне был присвоен не совсем обычный титул «Императрица про темпорум» и её родители — без особой помпы и. церемоний — отбыли, но не в Пайни Бич, а на один из островов Тихого океана, охрана которого соответствовала высочайшему уровню военной техники того времени.
Тем временем, принцесса Эдна объявила об устройстве большого приема, который, при участии всего Императорского Двора, будет длиться три дня. На этот прием были приглашены все тридцать шесть Великих Герцогов и члены их семей. Думал ли в тот момент кто-нибудь
