же нет крестика! О, господи! Как же так получилось?!
…Вот, здоровенный как скала, брат Гюнтер волочит безвольное тело, не обращая внимания на всякие кусты и нижние ветви деревьев. Ему-то, хоть бы хны! Для него это всё равно, что травинки. Он и не думает, что для других это может быть чем-то более жёстким. И вот, кривая ветка берёзы царапает бедному «ангелу» шею, цепляя одновременно за шнурок от креста. Брат Гюнтер тяжело шагает дальше, не оглядываясь, не замечая, что шнурок уже соскочил с шеи бедняги и висит, слегка покачиваясь на ветке…
Я с сомнением покосилась на «ангела». Нет, следов царапин не видно. Видимо, дело было не совсем так… Ага!
…Здоровенный как скала, брат Гюнтер волочит безвольное тело. Рыцарь беспрестанно оглядывается, нет ли поблизости бесхозной лошади, не мчатся ли по его следам враги. Саднит раненая рука. Накатывает усталость. А, вот она, лошадь! Брат Гюнтер бережно кладёт своего спасителя на землю и ловит обезумевшее животное. Успокаивает. Ведёт в поводу. Подводит к лежащему «ангелу». Поднимает тело и перекидывает через холку коня, не замечая, как с той стороны, с шеи ангела спадает шнурок с крестом. Садится сам в седло и даёт шпоры. И скачет, спасая своего спасителя…
Я опять покосилась на «ангела». Вспомнила, как бережно укладывал его на солому брат Гюнтер. Неужели на коня его он швырнул, словно мешок муки?! Не похоже. Итак?..
…Здоровенный как скала, боевой рыцарский конь, закованный в броню, налетает со всего размаха на беззащитное человеческое тело. Тот кубарем летит, ударяясь спиной и головой об землю… Вот оно! Он ударился головой об землю, вверх ногами, и в этот момент с него слетел шнурок с крестиком! А бедный «ангел» сделал ещё несколько кульбитов, пока не замер окончательно, чуть в стороне, беспамятный и почти бездыханный. А потом к нему подошёл силач Гюнтер и бережно поднял безвольное тело… Да! Именно так!
Я ещё раз смочила губы несчастному и побежала к матушке Терезии. Та сидела в своей келье вместе с матерью Юлианной и матерью Теодорой. И все трое они о чём-то жарко спорили. Похоже, не меньше часа.
— Ужмёмся! — убеждала всех мать Терезия, — Выдержим! А благое дело Господь всемогущий, авось зачтёт! И защитит нас в милосердии своём!
— Так ведь доброхотное подаяние должно быть по средствам! — устало возражала мать Юлиана, — И потом, дадим мы крестоносцам нашу лепту… так они только посмеются! У них целая башня золотом набита. Представляете?! Целая башня! Знаете, сколько они заплатили римскому королю Венцелю, чтобы тот в прошлом году попробовал урегулировать конфликт с поляками и присудил тевтонцам Жемайтию? Шестьдесят тысяч флоринов! А сколько они заплатили венгерскому королю Сигизмунду? Триста тысяч дукатов! За эти деньги Сигизмунд попытался разбить польско-литовский союз, предлагая Витовту королевскую корону. Но у него не вышло. А денежки-то уже уплачены! Да ещё такие деньжищи! И тут мы со своими сорока пятью дукатами — вот вам, братья во Христе! Не побрезгуйте!
— Дело не в сумме, — отмахнулась мать Терезия, — Не сумму Господь смотрит. А сам факт милосердного деяния. Да и сами посудите, не сразу же та заветная комната золотом наполнилась? Грошик к грошику, флорин к флорину, дукат к дукату… вот и набежало так, что можно по триста тысяч черпать! Я считаю, что и наши сорок пять дукатов лишними не будут! Хоть бочку пороху на эти деньги купят! А Господь увидит нашу смиренную лепту, да и смилостивится… Или вы хотите, чтобы получилось, как мать Люция рассказывает?! Чтобы крепость поляки взяли?!
— Кхм! — громко сказала я, потому что, мне кажется, увлечённые спором, наши монастырские руководители меня не заметили.
— О, Господи! — чуть не подпрыгнула на стуле мать Терезия, — Катерина! Чего тебе?!
— Э-э-э… а нет ли у нас, матушка, лишнего нательного крестика? — попросила я.
— Зачем тебе?
— Ну-у-у… тут так получилось, что один рыцарь… невольно, так сказать…
— Пойди к матери Филиппине! — не стала меня дослушивать матушка, — Скажи, я разрешила! Пусть подыщет какой-нибудь попроще. Или, нет! Пусть даст самый хороший! Ибо, не будем впадать в грех жадности!
И я побежала, сначала к матери Филиппине, потом к больному «ангелу», ещё раз смочила ему губы, и повесила крестик. И как раз успела, потому что пришёл священник соборовать умирающих. А я, чтобы не мешать, ускользнула опять в операционную.
Доктор фон Штюке устало сидел возле операционного стола. При виде меня он встрепенулся, но я сделала успокаивающее движение, мол, ничего не случилось.
Помолчали.
— Брат Гюнтер — это мой старинный друг, — негромко начал доктор, — Словно родной брат. Мы с ним такое прошли, что и врагу не пожелаешь. Я не могу отказать ему в просьбе. Ты слышала, что он рассказывал?
— Слышала, — призналась я.
Доктор бросил на меня мимолётный удивлённый взгляд, но не стал заострять. Всё так же устало он продолжил:
— Так бывает. В рыцарском шлеме обзор ограничен. А тут ещё столько эмоций: арбалетчиков увидел, коня потерял, ярость взгляд застила… И тут же смертельная угроза. Не удивительно, что он не заметил парня, который бросился ему на выручку. Бедному Гюнтеру показалось, что тот появился ниоткуда. А тут ещё луч солнца, похоже, ему в глаза брызнул. Вот и вбил себе в голову, что это не человек, а ангел. И всё же, всё же… Я тебя очень прошу, займись этим его спасителем. Ради меня и моей дружбы с Гюнтером. Он славный человек, хотя порой бывает излишне горяч и чересчур громко разговаривает.
Я освобождаю тебя от ухода за остальными ранеными. Там и без тебя справятся. Будешь помогать только тому несчастному… ну и немного мне в операционной. У тебя здорово получилось убедить такого упрямца, как Гюнтер! Ну и кроме того, всегда надо и кровь со стола замыть и корзину с отрезанными ногами-руками вынести. Договорились?
Я только головой кивнула. Слова куда-то исчезли. Вы ещё не поняли? Да ведь, просьба доктора — это явное подтверждение, что я не сама по себе! Я — орудие в руках ангела! Настоящего, не того, кто в палате умирающих на охапке соломы валяется…
— Иди, отдохни, — посоветовал фон Штюке, — Завтра будет очень много работы!
Как в воду глядел!
[1] … Повалу все знают… Любознательному читателю: перечисленные братом Гюнтером польские рыцари реально существовали и в самом деле были широко известны, особенно в Германии, Чехии, Моравии… А уж Повала из Тачева совершенно точно был известен всему рыцарскому миру Европы и служил образцом настоящей рыцарственности!
[2] …и целый десяток арбалетных болтов… Любознательному читателю: арбалетная стрела называется
