дружбой нашей, у меня больше ничего нет, и лучшего ничего не может быть, Вы знаете.
То, что Вам в то время хотелось в конце недели повидать меня, рассказать свои новости, просто поболтать, послушать меня – Вы не знаете, как я ценю Ваше доверие ко мне, доверие взрослого, опытного, умного человека, Вы не знаете, как я этим горжусь, как это редко для женщины. Разве я виновата, что может быть, Вы этого не видите? Вы ведь отдыхали со мной – я это чувствовала, и когда мы болтали, сидя на диване, и когда гуляли, когда я Вас провожала домой. Я не знаю ничего лучше того вечера, когда (кажется 3-го или 4-го ноября) я Вас встретила на улице Герцена и мы прошлись до Вашей набережной. Я была счастливой. Вы не знаете, что когда я возвращалась домой после этих прогулок, я долго не могла заснуть и даже плакала хорошими, счастливыми слезами, плакала от любви и нежности к Вам. Мне было чудесно хорошо. И я так ждала 7 ноября, праздника, я так готовилась к нему; мне хотелось, чтобы всё было хорошо, красиво, весело. Вы не знаете, как меня растрогало то, что Вы принесли ко мне в Жуковку тот традиционный обед, который в Вашей семье всегда бывает дома, у мамы. Мне в этом виделось какое-то дополнительное Ваше доверие ко мне, Ваша дружба. Повторяю, я была счастлива. Мне ничего более не нужно было, ни от Вас, ни от кого.
Вот тут я Вам хочу сказать о главном. О том, что Вы толкуете не так, как оно есть, и что мне самой только сегодня удалось как-то вразумительно объяснить маме. Не ругайте её, разговор получился как-то случайно. Но очень хорошо, что он получился, наконец.
Вы считаете, что мне не нужна дружба, что я от Вас жду иного, что все мои срывы от этого происходят. (Что случилось 6-го, я Вам после объясню.)
Так вот, поверьте мне, милый, раз я уж решилась сказать: я бы была абсолютно счастлива сейчас – вполне, в полную меру, – если бы наши с Вами “субботы” были не раз в неделю, а каждый день. Вам нравились эти субботы? Это была дружба? Нежная, доверительная, тёплая, хорошая? Так вот это мне и надо. Только – всегда, всё время, каждый день – вот что я имею в виду, когда говорю Вам: “Витенька, давайте будем вместе, я больше не могу без Вас жить”.
Вам трудно поверить? Однако, это так. Я была бы счастлива накормить Вас ужином и уложить спать, приготовить Вам завтрак, встретить Вас за обедом, выслушать Ваши новости – и мне не надо сейчас ничего больше. (Я тоже “диалектик” вроде Вас, поэтому я говорю “сейчас”, “пока”, “ещё”…)
Мне не нужно, я не хочу никаких “мексиканских страстей”, не нужно вообще того, за что Вы на меня так сердитесь. Я считаю, что всё придёт в своё время, непременно и непреложно, но только это придёт легче, проще, может быть и красивее, так, чем если мы будем ждать иначе.
Слушайте, Витя, разве счастливые браки всегда изо дня в день наполнены только радостью? Это было бы кошмарно! Разве не доверием, не дружбой, самой нежной и спокойной, держатся именно счастливые, долговечные, крепкие семьи? И почему нельзя начать жизнь именно с тёплой дружбы? Разве только страсть – это один путь к истинной любви? Разве нет разнообразия в жизни? Разве, в конце концов, мы сами, живые люди, уважающие друг друга, привязанные друг к другу, не можем избрать каких-то новых путей для жизни, для счастья?
Вот Вы говорили мне не раз: “пока нет”, “ещё нет”. Я Вас понимаю. Вы очень хотите, чтобы на Вас снизошла любовь, чтобы Вас захватила юная страсть, чтобы вдруг преобразился мир, и жизнь заиграла бы солнечными лучами. Я тоже этого хочу, милый. Может быть больше, чем Вы. Но так, как Вы этого ждёте – это не придёт к Вам. Не придёт, потому что Вы – не мальчишка, потому что Ваш опыт жизни не даст этого, потому что Вас держат очень крепкие тормоза недоверия, сомнения, скепсиса. И ещё, потому что мы с Вами знакомы уже скоро вот 3 года. И так, как Вы хотите – я не дождусь Вашей любви и подохну, или мы с Вами просто ещё несколько раз поссоримся и расстанемся окончательно.
Вот – печальный конец, который я предвижу. У меня нет никаких иллюзий на этот счёт. Я не верю в Ваш романтизм – его у Вас нет.
Зато я верю в Ваш реализм, милый. Я верю, что настоящая дружба, – это единственное, что может помочь Вам поверить в Ваше счастье на земле. А Вы ещё очень мало знаете степень моего дружеского отношения к Вам – у нас всегда слишком мало времени, мы всегда спешим расстаться, от этого я так и раздражаюсь. Если бы Вы знали, сколько ещё тепла, нежности остаётся не отданным Вам, когда Вы уходите! Разве близость – это единственная возможность сказать любимому, что он любим, что он дороже всего на земле? Разве живя бок о бок с любимым надо только требовать от него, когда есть столько возможностей, наоборот, отдавать?
Разве тактичность, чуткость друг к другу, бережное отношение можно забыть, когда любимый приходит домой усталый за день, за много дней и на много дней вперёд? Что же такое вообще женщина, мать, подруга, если она не может быть нежной матерью своему любимому?..
Вам страшно всё это читать? Вы мне не верите, потому что не верите, что женщина может желать для себя такого.
Мне тоже страшно. Я никогда не знала этого.
Мне никогда никто не был так мил и дорог, как Вы, Витя. Ни о ком никогда я не могла подумать вот так – и представить, что это будет для меня счастьем.
Потому что мужчины это мужчины. А Вы для меня больше, намного больше. В Вас одном для меня соединилось гораздо больше разных прочих хороших вещей, поэтому я могу быть счастлива вблизи от Вас, а не только близостью с Вами. Ведь это удивительно, Витенька, Вы не знаете, до какой степени Вы родной для меня. Даже физически родной – вот такое у меня ощущение! А ведь, если хотите знать, я никогда в жизни своей не могла преодолеть чувства физической брезгливости к мужчине, всегда в какой-то момент, взглянув на него, сказать “бр-р-р!” А когда я прикасаюсь к Вашей руке, или целую её, я – счастлива, и это никогда не проходит, и Вы весь для меня такой.
Вот что я имею в виду сейчас, когда
