подумала Маша, но быстро осадила себя. Если Галина Александровна — вампир, то Константин Петрович может быть её жертвой, а может… он делает вид, что ничего не знает? Вдруг он покрывает её? Тогда и Новосёлова в опасности!
Девочка долго смотрела на Люду, и внезапно та взглянула на неё в ответ — надменно, торжествующе. Нет, объяснять комсоргу, чтобы та была осторожна, бесполезно. Она же всегда права и всё знает лучше всех.
— Маша… — послышался тихий шелест голоса, и бледная учительница оказалась рядом. — Не втягивай в это Игоря… Пожалуйста… Я знаю, вы подружились, но… Если всё это правда и секретарь действительно пила кровь… Я не прощу себе…
Девушка печально кивнула. Ей нравился молодой человек, она даже решила, что могла бы с ним подружиться или немного больше, но перепуганное лицо Валентины Михайловны перечеркнуло даже самые невинные мысли.
— Нам надо что-то с этим делать, — продолжила учительница. — Но мне понадобится вся твоя помощь.
— Конечно!
— Вряд ли нам кто-то поверит, Варя ничего не помнит, мы вдвоём…
— Втроём, на самом деле…
— Ах да, забыла про Лиду, но… она не в курсе, с чем вы тогда столкнулись.
— Надо рассказать ей про сегодняшний день. Чем больше нас будет, тем лучше? — с надеждой спросила Маша, и учительница грустно улыбнулась. Девочка мгновенно всё поняла.
— Конечно, сейчас не время читать морали, но… Теперь ты понимаешь, что одиночка в поле не воин? — мягко спросила Валентина Михайловна и аккуратно поправила круглые очки. — И что иногда нужно быть чуточку гибче?
— Наверное, начинаю понимать… — нехотя признала Иванова.
Глава 8
18 июня 1979, понедельник
Шустрые облака катили по небу свои пузатые серые тушки. Маша дергала ненавистные сорняки, от которых позеленели пальцы и почернело под ногтями, и часто поглядывала на Варю. Та выглядела как обычно, говорила как всегда, шла в том же темпе. Ничто не выдавало происшествия у клуба, и если бы не озабоченность Валентины Михайловны, Маша подумала бы, что ей всё приснилось. Суббота и часть воскресения, что она провела у бабушки, Аграфены Степановны, притупили эмоции, но не стёрли воспоминания. И они терзали её похлеще навязчивых мыслей. А ещё замучила внезапная тоска… Игорь Корзухин так и не появился. Да, она понимала, что между ними должны быть разорваны отношения, для его же безопасности, но ведь она-то сперва должна ему об этом сообщить. А он всё не приходил и не приходил…
— И пошла! И пошла! От бедра! — развязно заржала Верка Исаева, и Маша оторвалась от работы.
Лида Козичева что-то рыкнула в ответ хулиганке и направилась вдоль грядок, изредка пошатываясь от того, что не туда наступала. Вскоре она остановилась около Маши, что тащилась позади всех, села на корточки и стала дёргать сорняки.
— Я всё думала о том, что ты мне рассказала, — тихо начала Лида. — Это же какой-то бред…
— Тогда зачем ты крестик надела? — невозмутимо спросила девочка, давно заметив на шее одноклассницы чёрную нить.
— На всякий случай… — нахмурилась та.
— Но ты же не веришь.
— Маш! Хватит! — разозлилась Лида и бросила травинку девушке под руки. Та спокойно убрала сорняк и улыбнулась. Теперь их было трое. А трое — уже сила!
— Нам надо раздобыть осиновый кол…
— Надо убедиться, что она точно вампир.
— Вари тебе не достаточно?
— Я этого не видела.
— Спроси у Валентины Михайловны.
— Она подошла уже после всего и тоже не может быть уверена, — не соглашалась Лида.
— Тогда снимай крестик! — потребовала одноклассница и встала. Ноги и спина ныли от усталости, и девочка немного размялась.
— Всё равно… Прежде чем вгонять кол в живого человека, надо убедиться…
— Что он не живой. Может, ещё раз ночью сходим посмотреть на бешеного быка? — в шутку предложила Маша и получила в ответ красноречивый взгляд чёрных глаз.
— Почему она не смогла войти в шалаш?
— Может, он из осины?
— Это вряд ли… Ребята натащили досок откуда попало.
— А как ты вообще узнала, что там есть шалаш? — вспомнила Маша вопрос, который уже давно хотела задать.
— Да я с ними его и строила… — призналась Лида.
— Не ожидала…
— С мальчишками легче общаться. Им всё равно… Ну… Ты понимаешь.
— Мне тоже всё равно, — серьёзно сказала Маша, и девочки встретились взглядами.
— Это же тупость, правда, дразнить человека за то, как он родился? — деланно спокойным голосом спросила Лида.
— А ещё тупость ненавидеть за то, что кто-то родился в городе и привык к другой жизни.
— Я никогда тебя не ненавидела.
— Но не упускала возможности задеть.
— Да мимо тебя просто невозможно пройти! — развеселилась Лида. — Маш, ну ты правда фифа. Это я не буду, то не хочу, это — дикость, то — глупость! Сережечки у меня золотые, платьишко новенькое, на вашем старье я спать не собираюсь! — беззлобно передразнила она.
— Хватит, — улыбнулась девочка. — Я никого не хотела обижать, но для меня здесь всё чужое и непривычное. И если у меня есть свои вещи, почему я не могу ими воспользоваться? Я и не думала, что это кого-то может задеть. Честно.
Школьницы немного помолчали, а затем Лида вдруг вытянула грязную руку вперёд.
— Что это? — не поняла Маша и ошеломлённо посмотрела на забитые пылью линии ладошки.
— Это я предлагаю тебе дружбу.
— Не врёшь?
— Нет. Честно!
Иванова несмело протянула руку в ответ и пожала крепкую сухую ладонь одноклассницы.
— Ты никого не задеваешь, просто ты на нас не похожа, — когда с договором было покончено, легко заговорила Лида. — Мы привыкли, что всё по-простому, без закидонов, и какие-то вещи в тебе кажутся нам странными.
— Но вас много, а я — одна…
— Больше нет. А на Люду не обращай внимания. Ей просто значок на грудь давит.
Девочки посмотрели на комсорга в тёмных штанах и футболке.
— Так-то она хорошая, добрая, ей главное не перечить и соглашаться. Тогда она и отстанет. А ты на рожон лезешь. Тебе как будто так и надо что-то ей поперёк сказать! — продолжила Лида.
— Она сама не отстаёт от меня…
— Если бы ты позволила ей помочь тебе, ну, тогда, когда пришла в класс, то была бы для неё ближайшей подругой.
— Но мне не нужна помощь! Почему я должна принимать её просто потому, что кому-то этого хочется?!
Лида дерзко улыбнулась и очень тихо сказала:
— А ты думаешь, яеё во всём слушаюсь и делаю, как она говорит? Я просто не спорю, не иду наперекор, а когда что-то из ряда вон — так и быть, с ней заодно, но во всём остальном… — она многозначительно улыбнулась, и чертенята в глазах запрыгали
