id="id5">
Глава 5 Ферма "У Гибельного холма"
Эми смотрела на своего мужа и не могла поверить — они же все обговорили и все решили. И вот, в одночасье, не поставив её в известность, он все передумал и переиначил. Было обидно — она уже арендовала велосипед и договорилась с дворецким лорда Ривердейла о подённой работе. Её ждали в поместье уже на следующей неделе — пришла пора ежегодной предрождественской уборки в замке.
…И если Алистер считает, что договориться о работе было легко, то он очень ошибается!..
На место Эми легко найдут замену, а в следующем году и вовсе не возьмут.
…А это почти шиллинг в бюджет…
Она вздохнула и начала заново, доставая из столового шкафа запрещенный аргумент — бутылку с джином, который она настаивала на терне на Рождество. Налила в кружку самую малость, чтобы не запьянел, а чуть подобрел и начал мыслить. Поставила перед Алистером, сидевшим за обеденным столом, хлеб и кружку с джином (ох, стыдно потом будет смотреть в глаза преподобному Дэну Стюарту на службе в церкви — он же только в этот уик-энд читал проповедь о вреде джина) и присела рядом. Для храбрости обвела взглядом их простую, почти пустую комнату, машинально замечая, что стены нуждаются в свежей побелке, да и плиту бы им новую, с котлом для подогрева воды — Марта с фермы “Излучина” хвасталась такой.
Старательно взяла голос под контроль:
— Алистер…
Тот вскинулся, как породистый конь:
— Я уже сказал — я все решил!
— Но, милый…
— Эмилия, — он отставил пустую кружку в сторону. — Ты же сама все прекрасно понимаешь! На ферме сейчас делать нечего — все работы закончены. Все, что нужно, посеяно, все, что нужно, заготовлено. Дальше все зависит только от милости господа нашего… Придет весна — начнутся работы, а сейчас… Покормить животных и подоить коров ты в состоянии. Джон тебе в помощь. Справитесь. А я отправляюсь на заработки. Я каждый год так делаю.
Эми послушно кивнула:
— Я помню, но прибыли с ловли рыбы и крабов мало. Не сезон. Шторма идут, да и крабов тех — всего полпенса с каждого, это мелочь. А у лорда…
Алистер выпрямился:
— Эмилия, не лезь в мужские дела. Это не твоего ума дело. Я лучше знаю, что надо делать. Просто поверь мне.
Именно за предприимчивость, за разумный риск Эми когда-то его и выбрала. И не прогадала — они уже пять лет арендовали ферму у лорда Ривендейла и горя не знали. Алистер угадал с молочным стадом коров, что еще недавно было немыслимо — молоко с ферм девать было некуда, а теперь железная дорога доставляла свежее молоко с фермы в город всего за пару часов. Ал угадал с клубникой — уже два года подряд они поставляли в рестораны города Эр-апон-Дикей отборные ягоды.
…И даст Бог, и дальше так и будет…
Но сейчас Алистер рисковал необоснованно. Пока что все, что не было связано с фермерством, у Алистера не задавалось.
Она понимала — им движет азарт, желание вырваться из их мирка, ограниченного фермой, церковью и железнодорожным вокзалом. Ему хотелось быть в компании мужчин, заниматься делом и гулять по вечерам в пабах… Эми вновь напомнила:
— Начался сезон штормов…
Тот обиженно набычился, глаза совсем скрылись под густыми бровями:
— Эми, я не дурак, я не наступаю на грабли два раза. Я не собираюсь работать тут, тут и без меня желающих хватает. Я решил ехать в Нью-порт…
— Куда…?! — охнула Эми. — Но там же… Ты же читал газеты, ты слышал, что говорил преподобный Стюарт.
Алистер рассмеялся:
— О даааа, Эми… Ты забыла: где мы живем? Мы живем на острове. Зараза за каналом! За каналом, Эми. Пусть лягушатники хоть зачихаются все, мы тут на острове отсидимся. Сюда зараза не придет. Поверь. Я знаю, что говорю. Я поеду в Нью-Порт, наймусь рыбаком там. Здесь на крабах не заработать, а там… Там, Эми, там ловят устриц. Знаешь, почем нынче устрицы? Я заработаю не жалкие пол-пенса за краба, я заработаю так, что на Рождество будем гулять в городке, забыв на время о ферме. Ты же заслужила, Эми, новый наряд и новую обувь, ты заслужила неделю отдыха. И я заработаю тебе, клянусь. И чихать я хотел на заразу. Я шотландец, шотландцы не болеют, Эми. Нас не запугать какой-то хворью.
* * *
Он уехал на следующий день, оставляя ферму полностью в распоряжении Эми. В помощь ей был хмурый, избегавший людей Джон — его Алистер подобрал года два назад у печей по обжигу извести, с тех пор Джон дальше фермы носа не казал. Даже в церковь не ездил, хотя Эми и приглашала, места в коляске хватило бы.
Она понимала, что Джон имеет право избегать людей, это его жизнь и его выбор, но все же, все же… Изувеченная щека и почти неработающая после ожогов левая рука не повод навсегда закрыться от людей и бояться их. Наверное, если бы она была красива так, как был когда-то красив Джон, она бы тоже страдала по утраченному, но… Эми была обычной деревенской девчонкой, светлые волосы, скорее серые, чем солнечно-белые, карие глаза, острый нос. Её можно было назвать хорошенькой, но никак не красавицей. Наверное, она была плохой христианкой, раз не понимала страданий Джона. Да, он был когда-то красив. Прямой, аристократический нос, классический профиль, карие пытливые глаза, волевой подбородок. Красивые, длиной до подбородка каштановые волосы волной падали на лицо, закрывая большую часть искалеченного лица, но полностью скрыть шрамы им не удавалось. Впрочем, левую, со сросшимися в единое целое пальцами в сетке шрамов не скроешь никак.
Имущества у Джона не было никакого — только то, что выделил пожалевший его Алистер. Рубашки, штаны, жилеты и даже кепку он донашивал за мужем Эми. Она машинально подумала, что раз у неё появилось время вместо работы в поместье, то хорошо бы сшить Джону новую рубашку на Рождество. Старая совсем поизносилась.
О своем прошлом Джон почти ничего не рассказывал. И почему остался ночевать той зимней ночью у печей по обжигу извести, и как обгорел… Впрочем, как — Эми и сама прекрасно понимала. Видела она те печи — раз в год Алистер ездил покупать свежую известь для обработки полей (по договору с владельцем фермы они каждый год вносили гашенную известь в кислую почву). Иногда он брал с собой и Эми — скучно же все время сидеть на ферме.
Печи по обжигу извести
