и трусь. Можно не акцентировать?
— Давно знакомы?
— Давно. Не лезь, — сказал, как отрезал, только сестра от него не отстаёт.
— Что… Ещё ДО…?
— Тихо.
— Она не знает?
— Нет.
— Нууу, ладно, попросил бы по-человечески, — женщина заговорщицки понижает голос, — я бы вас и наедине пару раз оставила.
— Это лишнее. Мне нужно, чтобы она просто не шарахалась от меня в сторону.
— Накосячил?
— Да пиздец…
— А как на сегодняшний день обстоят дела, раз она и глазом не моргнула, когда тебя увидела? Я уж молчу про то, что вы обоюдно сделали вид, будто друг друга не знаете.
— Как, как… Замужем она. На сегодняшний день.
— Ууу… И что… Вот прям так сильно нужна?
— Вот прям так.
— Ясно. Ну, дерзай, братишка, — в её голосе ясно слышны весёлые нотки. — Если понадобится помощь, обращайся. И кстати, обручального кольца у неё на пальце нет.
— Боюсь, это ничего не значит.
— Для неё значит. Поверь мне.
Я отхожу на два шага назад, резко разворачиваюсь и иду обратно в гостиную, понимая, что пить мне расхотелось.
Эта весёлая «семейка» возвращается с тремя чашечками кофе. Кто бы сомневался, что свою я приняла из рук Долохова. Но не пригубила ни разу.
Мы с Инной продолжаем. Плодотворно обсуждаем, набрасываем варианты, я уже продумываю идеи, как вдруг:
— Слушай, Алесь, а помоги мне футболку выбрать. Я, по ходу, сам-то всегда неправильно это делал.
— Мягко говоря, да. Неправильно, но, к сожалению, у меня время ограничено. Поэтому…
— Так я запишусь к тебе на консультацию.
— На ближайшие полгода всё расписано, — откуда ему знать, правда это или нет? Резонно? Резонно!
Но не может всё быть так гладко. Инна, едва сдерживаясь, давится смехом, выдавая приступы веселья за кашель.
Долохов недовольно поджимает губы и замолкает, буравя меня обвиняющим взглядом. И я добавляю:
— А вообще в мужском гардеробе лично я большего всего люблю зелёный цвет, — эх, Инна всё равно уже знает, была не была. — Но не такой, как был на тебе в прошлый раз. Лучше всего хаки или оливковый.
Лицо Долохова недоуменно вытягивается. Ещё чуть-чуть и глаз начнёт дергаться.
— Хаки?!
— Ну да, — отвечаю с насмешкой в голосе.
— Я понял. А оливковый — это разве не чёрный?
— Нет, оливковый — это оливковый.
— Ну чё, я ж не полный кретин, понятно всё. Оливковый — это оливковый, который зелёный… — и переводит неуверенный взгляд на сестру, — да?
Инна в ответ пожимает плечами, прикрывая рот рукой. Ещё мгновение, и женщина уже подбадривает брата понимающей улыбкой, кратко добавляя:
— Всё правильно, Никусь. Оливковый — это светло-зелёный.
— Прекрасно…
Глаза на лоб у Долохова всё-таки вылезли. Даже бить не понадобилось.
— Ладно. Я понял, что я полный ноль. После Инны ко мне зарулим. У меня не такой большой шкаф. Так что переберем быстро.
— У меня довольно плотный график, — аккуратно, как можно спокойнее подвожу черту в нашей перепалке. Ну и нахал!
И тут мне на помощь приходит его сестра:
— А твой график, между прочим, всего час назад был забит под завязку. Чудеса.
— Ин. Теперь твоя очередь наливать кофе. И про меня не забудь.
— Обойдёшься, Никусь. У нас самообслуживание. Девочки заняты.
После того, как с Инной мы обсудили ближайшие задачи и утвердили встречу на следующих выходных, я начала собираться, недовольно отмечая, что Долохов делает то же самое.
В итоге он вместе со мной выходит в подъезд, коротко бросая сестре на прощание: «Давай». Аккуратно прикрывает за собой дверь.
— Я тебя отвезу, Аль. Можно? — догоняет меня уже на лестнице. Не хочу ехать с ним в лифте. Четыре этажа я в состоянии преодолеть на каблуках.
— Нет.
Пытаюсь поскорее выйти на улицу, но Долохов преследует меня. Не отстаёт ни на шаг.
— Ты домой?
— Нет. У меня ещё куча дел. И я на машине. Провожать необязательно.
Выходим на улицу. Коля идёт вровень со мной.
— Ну, тогда давай заедем в кафе по дороге и вместе пообедаем, идёт?
Нажимаю на брелок, отключая сигнализацию.
— Моё время, несомненно, идёт. Ускользает и растворяется без следа. Понимаешь, о чём я? — открываю дверь и поворачиваюсь лицом к мужчине. Перевожу многозначительный взгляд на мужские пальцы на моей руке.
Когда он успел схватить меня и притянуть к себе?!
— Прекрасно понимаю. Не хочешь, значит.
— А ты ко всем своим плюсам ещё и догадливый, — усмехаюсь. — Повезет кому-то, Коль.
— А я даже знаю, кому…
— Ну, это ж классно. Знать наперёд. Руки убери, мне пора ехать.
— Я тебе кофейку от Инки зацепил.
Перед моим носом, откуда ни возьмись, возникает бумажный стаканчик.
— Как мило, — он считает, что до сих пор знает меня… и он жёстко ошибается. Меня прошлой больше нет. — Сахар есть?
— Нет. Ты ж без сахара любишь.
Наигранно и ооочень разочарованно цыкаю, складывая губки трубочкой. И показательно скольжу печальным взглядом по мужественному лицу.
— Какая жалость. Я именно в этот раз хотела с сахаром.
— Заканчивай. Ты сладкий терпеть не можешь. Я ж старался для тебя, Алесь. Всё, как ты любишь.
А я не так люблю!
— Приятно, — растягиваю губы в приторной улыбке и тут же меняюсь в лице. — Но пить ты его будешь сам. Я не просила.
Сбрасываю с себя мужскую руку и занимаю водительское сидение. Даже не смотрю на Колю, аккуратно захлопываю дверь перед его носом. Ну, всё. Можно спокойно отчаливать.
Неожиданно слышу тихий стук в окно. Нажимаю на кнопку и опускаю стеклоподъёмник. Мой взгляд устремлён вперед. Специально.
— На меня смотри.
Поворачиваю голову только потому, что мне жаль терять своё время. Пусть высказывается, и я оставлю его в гордом одиночестве.
— Долго
