Книга Грани лучшего мира - Антон Юрьевич Ханыгин

Король подписал указ об оказании посильной помощи всем, кто желает учиться в заведениях Академии, но многие "обучающиеся" просто пользуются этим, чтобы перебраться в крупные города и осесть в них. Как прекрасно все начиналось, наука сделала резкий скачок, а теперь Академия становится просто социальным трамплином для амбициозной молодежи. Недаром две трети нынешних абитуриентов решили попробовать себя в фармагии, самом перспективном направлении Академии, чтобы потом стать уважаемыми и богатыми людьми. Наивные. Может, кому-то это и удастся, ведь все условия в стране есть, но опять-таки требуется усидчивость, изобретательность, ум и особенно — связи.

Патикан Фед поднялся из-за стола и подошел к окну. Город всегда был одинаков, когда бы он ни посмотрел на него. Где-то на улицах Донкара шатаются лентяи и пьяницы, идут по своим делам люди, работают ремесленники, совершаются торговые сделки, мелкие мошенники обдирают простаков, а городская стража старательно закрывает глаза в нужных местах в нужное время. И никому нет дела до Академии. Так даже лучше, лишь бы не мешали.

Алхимик посмотрел вниз. На ступенях у входа в башню сидели два парня, которых он, кажется, видел сегодня в толпе поступающих. Патикан грустно усмехнулся. Молодые ребята, у них все еще впереди, а один из них сидит с пустыми глазами, словно уже итог своей жизни подвел. Наверное, провалил экзамен, но ведь жизнь на этом не заканчивается. Хотя, чужая душа — потемки, не хотелось бы, чтобы он руки на себя наложил из-за такой ерунды.

— Надо послать кого-нибудь, пусть его сюда приведут. Может, придумаем что-нибудь, возьмем лаборантом, подучим для поступления в следующем году, — пробормотал Патикан сам себе. — Кажется, он целеустремленный парень.

В дверь негромко постучали. Два удара с большой паузой между ними, чувствовалась уверенность, граничащая с наглостью. Фед вздохнул, поняв, что явился Маной Сар. Фармагик вошел в кабинет главы Академии, не дожидаясь, когда тот откликнется.

— Вы просили зайти, как закончатся испытания, мастер Патикан, — сказал он. — Но, как я вижу, отчеты уже у вас на столе.

— Верно. Причем весьма подробные, — произнес алхимик и отвернулся от окна.

— Насколько подробные?

— Достаточно, чтобы у меня появились сомнения и опасения, — хмуро ответил Патикан и, кряхтя, сел за свой стол. — Вы заходите слишком далеко в своих экспериментах и требованиях, мастер Маной. Издевательства над живым человеком в качестве практического вступительного испытания — это перебор. Я на многое закрывал глаза, но дальше так продолжаться не может.

— Тот бродяга сейчас вернулся в свою родную подворотню и ест заработанный хлеб. В чем проблема?

В целом, Сар сказал правду. Бывший подопытный действительно после экзамена был выброшен на ту же помойку, где его подобрали, и даже получил засохшую краюху. Но, съев хлеб, он с тем же пустым безумным взглядом принялся вгрызаться в свои пальцы, ладони, пока не умер от потери крови, валяясь с обглоданными руками в куче мусора.

— Это был живой человек. Вы не спросили дозволения у меня, главы Академии. Есть масса других способов проверить наличие таланта к фармагии. Вы знали, что абитуриенты без опыта причинят ему огромные страдания, если не убьют. Да и вообще, им всем около двадцати лет от роду, еще почти дети, а вы задумали превратить их в палачей!

— Такова цена науки, — пожал плечами фармагик.

— Цена науки? Я уже слышал это от вас раньше. Постойте… — Патикана осенила пугающая догадка. — Тот инцидент, что произошел на демонстрации лекарства более месяца назад. Он ведь не был случайностью?

Маной пожал плечами.

— А что тут такого? Это был настоящий прорыв в фармагии.

— Ты думаешь, тебе все дозволено? — зарычал Фед, ударив кулаком по столу. — Ты изгнан из Академии, Маной Сар! Король обо всем узнает, плевать на последствия, ты пойдешь под суд!

— Не стоит напрягаться, мастер Патикан. Я и сам собирался сейчас идти к королю Бахирону. У меня к нему очень важный разговор о будущем Академии.

— Ты издеваешься? Пошел вон! Стража! — в ярости выкрикнул Патикан.

Главный алхимик хотел вскочить из-за стола, но почему-то не смог. Только сейчас он заметил струящийся по полу голубоватый дымок, исходящий из под зеленой мантии Маноя. Тело старика неумолимо теряло чувствительность и отказывалось двигаться.

— Стража спит, — с легкой улыбкой сказал фармагик. — Погода располагает. И снотворное зелье.

— Да как ты смеешь, — прошипел Патикан. — Щенок, хочешь убить меня?

— Ага.

Алхимик не чувствовал, но каким-то образом ощущал, как ядовитые испарения пропитывают его организм через ноги, как они просачиваются в плоть и вместе с густеющей кровью текут по венам, поднимаясь все выше и выше. Окутанное пленкой ужасного яда сердце уже почти целиком было набито твердым осадком и желе, постепенно заменяющим собой всю жидкость в организме Патикана. Оно было готово разорваться, но надрывно пыталось не сбиваться с ритма, пока не замерло в бессилии на очередном такте.

Глава Академии лежал на собственном столе. Из широко открытого рта продолжала капать слюна, в глазах замерло выражение ужаса перед неизбежной мучительной смертью. От тела поднимался голубоватый дымок, который витал по воздуху, вырисовывая изящную филигрань, и оканчивал свой путь в небольшом флаконе под зеленой мантией. Маной Сар оглядел все вокруг на предмет следов и самодовольно улыбнулся. Обычный сердечный приступ. Неудивительно, ведь мастер Патикан Фед был уже очень стар.

— Какая жалость! — воскликнул фармагик, театрально поднеся тыльную сторону ладони ко лбу. — Надо немедленно сообщить королю, что уважаемый глава Академии скончался.

Посмеиваясь, Маной вышел из кабинета, аккуратно обошел похрапывающего у стены стражника и, скорчив максимально скорбящую мину, направился в королевский дворец.

Тронный зал снова пустовал. В последнее время король редко покидал свои покои, с головой закопавшись в прием дел от совета комитов. Все происходило очень медленно, и Маной понимал, что, скорее всего, кто-то нарочно путает Бахирона и задерживает процесс. Впрочем, пока это не касалось Академии, он не собирался влезать в политику.

Отдав распоряжения насчет тела Патикана, фармагик сразу направился в покои Мура.

— Стоять. Король не велел пускать никого, кроме комитов и их посыльных, — сказал стражник у дверей королевских покоев и преградил дорогу.

— Увы, ужасная трагедия разразилась в стенах башни Академии, — со вздохом ответил Маной, стараясь не переигрывать. — Мастер Патикан Фед скончался. И поэтому комит Академии больше никогда не сможет посетить его величество. Поэтому-то я и решился предстать перед королем и обо всем сообщить лично без предупреждения и приглашения как полномочный представитель Академии, по праву главенства в крупнейшем отделении —