поистине огромного и, вероятно, даже невосполнимого ущерба. Приходится искать решения, маневрировать…
— Понятно. Третьи, позволю предположить, землевладельцы-аристо? А кто же образует четвертую группу?
— Хм, да, опять ты весьма удачно дал название. Представители традиционной крупной аристократии, владельцы десятков и сотен тысяч десятин земли. Князья: Сергей Сергеевич Голицын, Елим Павлович Демидов-Сан Донато, Феликс Юсупов. Графы: Шереметев, Мусин-Пушкин и Мордвинов. Из других старых родов: Воронцов-Шувалов и Нарышкин. Из столбовых дворян — Балашов, Попов, Пашков, Ратьков-Рожнов. Очень богатые, очень влиятельные. У многих разветвленная сеть родства, в семьях хватает и одаренных. Их идеология сводится к защите существующего порядка вещей — ведь сейчас они основные бенефициары этой системы.
— Этих получается двенадцать?
— Все верно. Что до четвертой группы. Она самая малочисленная, но по влиятельности не уступит всем прочим. РГНК. В конце прошлого века несколько крупнейших нефтезаводчиков — Гукасовы, Путиловы, Манташевы, Лианозовы — создали синдикат ««Русская генеральная нефтяная компания» и ни много, ни мало вытеснили с рынка самих Нобелей! Так вот, главы всех четырех кланов — гроссы и сенаторы. И всегда ведут согласованную, общую политику.
— И кто же голосовал за учреждение комитета?
— Да, в общем, все. Повторюсь, на тот момент это было не просто разумно, а единственно верным решением. Разве что «нефтяники» воздержались. Они в принципе крайне подозрительно относятся к попыткам государства регулировать частное предпринимательство.
— Я так понимаю, большая часть директоров в совете ОЗК — ставленники тех же группировок?
— Верно. Кроме того, имеется представитель государя-императора. Своего рода комиссар-наблюдатель от лица верховной власти.
— Ага, чтобы уж слишком нагло не воровали…
— Можно и так сказать. Наша задача была спасти компанию. Твое появление смешало все карты на столе.
— Я ведь не озвучивал, что располагаю документами…
— Да. Но по ряду косвенных признаков мне удалось выстроить логику твоих действий и предугадать цель.
— Вы настоящий гроссмейстер этих больших шахмат…, — с искренним уважением ответил Март.
— А что делать? Цели у нас великие. Приходится соответствовать…
— Игорь Иванович, а царь умеет в такие шахматы на вашем уровне?
— Трудно сказать, Мартемьян. Разума ему не занимать, но иногда государь излишне увлекается. И не мудрено. Огромная власть временами может затуманить взор. — Было видно, что вопрос для Сикорского неудобен. И он предпочел бы вовсе ничего не говорить. Но Колычев смотрел прямо и терпеливо дожидался ответа.
— Игорь Иванович, что происходило вокруг Кореи? Почему мы едва не довели до поражения? Я, как участник событий, смело вам скажу, до катастрофы оставалось полшага.
— Видишь ли, — помялся министр. — Сложились два фактора. Могущество России, как ты вероятно и сам понимаешь, мало кого устраивает. На деле мы были очень близки к ситуации Крымской войны середины прошлого века. Только вместо Турции должна была быть Япония. А вот совместное выступление великих держав являлось реальной угрозой. И это вынуждало нас держать основные силы для прикрытия западных рубежей.
— Против нас создан некий военный союз? Кто в него входит?
— Формально нет. Но по факту Германия, Британия, САСШ, Австро-Венгрия, Италия и ряд более мелких европейских государств — Бельгия, Голландия, Дания и Швеция — проводят систематические консультации. Пока формально только Париж занимает условно пророссийскую позицию. Но если мы дрогнем под первым ударом, кто знает, чью сторону займут французы?
— Удивительная солидарность. Ведь между ними всеми наверняка масса противоречий.
— Ничто так не сближает людей, как общий враг. Мы, подчас, излишне миролюбивы. Неразумные принимают нашу добрую волю за слабость. К сожалению, среди политиков запада здравый смысл — не самая распространенная добродетель.
— А второй фактор?
— Хм… видишь ли. В верхах имеет место быть концепция, что России выгоднее не укрепление Китая, с которым со временем у нас почти неизбежны серьезные трения по северным и северо-восточным территориям, а сделка с Микадо и раздел Поднебесной по образцу Кореи. В итоге основную нагрузку военно-полицейских задач на себя возьмут самураи, мы же получим массу выгод при минимальных затратах.
И еще. Дальний Восток он, прости за тавтологию, дальний и есть. Особых коммерческих интересов у большинства ведущих кланов там просто нет. И если в худшем из сценариев мы даже потеряем разом всю Корею, Манчжурию и заодно влияние в Китае, на доходах гроссов это особо не скажется. Что совсем нельзя сказать, о гипотетической ситуации, в которой начнется большая европейская война. Поэтому никто из них и не желает вкладываться в развитие Желтороссии. Прямо об этом, конечно же, никто не скажет, ибо это чревато обвинением в измене. Однако думают так, к сожалению, очень и очень многие!
— Что же, кажется, я вас понял. Но тогда возникает еще один вопрос. Какие отношения с этим «коллективным западом» у наших сенатских фракций?
— Как ты сказал? Коллективный запад? Очень метко. Право же, сегодня день открытий и чеканных формул. Ты положительно меня поражаешь. Возвращаясь к нашей теме, либералы видят на западе идеальный образец политической системы, европейская культура и наука для них — вершина человеческой цивилизации. Ну и деловые интересы многих из гроссов этой партии прямо завязаны на торговлю с Европой и Америкой. Аристократы-землевладельцы проводят по полгода на Лазурном берегу, ведут экспорт зерна и другого продовольствия … У многих и родственные связи там. Впрочем, и мы не видим цели в противостоянии с остальными участниками европейского концерта[5].
— Возможно, следует искать пути раскола этого объединения? Кто там за главного? Кто больше всех старается и мутит воду?
— Это предмет отдельного и большого разговора. И, как ты сам понимаешь, в целом, прерогатива государя и его кабинета.
— Но Совет Одаренных может занять общую позицию…
Март сам себя остановил, наткнувшись на ироничный взгляд Сикорского. В самом деле, о каком единстве в Сенате по данной теме можно вести речь в свете изложенных выше обстоятельств.
— Наши враги прекрасно понимают ситуацию, и прилагают значительные усилия, чтобы никакого единства в рядах гроссов по этому важнейшему делу не было и в помине.
— Что же, Игорь Иванович, благодарю за уделенное мне время. Тут есть о чем подумать…
Глава 8
В прежние времена граф Оссолинский при посещении Петербурга никогда не останавливался в гостиницах. Для бывшего кавалергарда и большого повесы, принадлежавшего по праву рождения к самым сливкам общества, всегда были открыты дома его многочисленных друзей и приятелей. Так, пользуясь их гостеприимством, он мог жить, ни о чем не
