взял и вытащил в коридор опять Эрхейн.
Выходящий последним Товели погасил световые пульсары и плотно закрыл дверь, я не больше чем за пять минут вернула все почти три сотни потоков на место, а на полные едва сдерживаемого любопытства взгляды ведьмочек шепнула чуть хриплое:
— Потом.
От сиюминутного расспроса меня спасло лишь то, что девочки даже не сомневались — потом они выведают у меня всё в мельчайших деталях!
На этом мы вновь разошлись, чтобы в разное время и с разных концов подойти к залу, где играла переливчатая лёгкая музыку, слышались приглушённые голоса, смех, звон бокалов, шорохи и шаги танцующих…
Я шла с Эрхом, и за всё время дороги мы не сказали друг другу ни слова. Я словно впала в какое-то оцепенение, о чём думал некромант — уж и не знаю, но перед самым входом в залитый ярким золотым светом, наполненный сотнями прекрасных дам и галантных мужчин зал, когда до этой сказки наяву нам оставалось сделать всего шаг, Эрхейн остановился, вынуждая тормознуть и меня, и, стоя слева, повернулся ко мне всем телом, чтобы выдохнуть:
— Прости меня, Еся.
Отвечать мне не хотелось, некромант слов и не ждал, продолжил сам срывающимся от эмоций голосом:
— Ты мне ещё в карете приглянулась, есть в тебе что-то такое, что выделяет на фоне твоих подруг, — мой злой взгляд, и оборвавший сам себя маг поспешил исправиться, — ты мне конкретно понравилась, и потом, пока летели и дальше, я подумал, что тоже тебя заинтересовал, а когда ты Вотлера поцеловала…
Его голос внезапно перешёл на глухое рычание, я же не сдержала усталого вздоха, отворачиваясь к танцующим:
— Я его не целовала, я передавала ему моё восприятие защиты на хранилище.
Некромант промолчал, хмуро глядя на меня, и заговорил вновь спустя целую минуту:
— Прости, что поцеловал. Не сдержался. Виноват.
Сухие отрывистые фразы, но у меня было такое ощущение, что подвернись ещё возможность, и он поцелует вновь. Не спрашивая моего мнения, довольствуясь тем, что ему самому этого хочется и «показалось», что и я тоже хочу.
Мне стало до крайности неприятно. Сокрушённо качая головой, я вглядывалась в мелькающие лица и фигуры, силясь отыскать девочек.
И вдруг почувствовала это.
Взгляд.
Когда из всей толпы смотрят точно на тебя и только на тебя. Когда весь окружающий мир теряет свою значимость, и единственной ценностью становишься ты. Когда за спиной вырастают крылья, на губах сама по себе расцветает полная нежной радости улыбка и ты точно знаешь, что твои глаза сейчас сверкают ярче солнца.
Я повернула голову и увидела его — того, кто, точно так же повернув голову и игнорируя своего собеседника, смотрел на меня, не замечая никого вокруг.
Риаган.
Не знаю, как и почему, но у меня от произносимого даже мысленно его имени коленки подгибались и всё тело наполнялось волнующим трепетом. У меня никогда раньше такого не было. Никто раньше не вызывал у меня таких чувств и эмоций, когда весь мир кажется краше и лучше, когда хочется кружиться, раскинув руки, и улыбаться, купаясь в этом ощущении упоительного счастья.
Это какая-то особая некромантская магия, да?
Я и не поняла, в какой момент ноги понесли меня к нему. Не услышала недоумевающего от Эрхейна: «Ты куда, Есения?». Не заметила, как и Риаган поспешил мне навстречу, тоже игнорируя всё и всех.
И мы летели, как два мотылька, заколдованные сиянием друг друга, не в силах оторвать взглядов, как не имея сил и остановиться.
Я готова поклясться, что в этот момент за моей спиной развевались два огромных белоснежных крыла — таких, какие вырастают только от искренней радости.
Наше столкновение случилось ближе к выходу, потому что шаг Риагана всё же был шире, да и шёл он быстрее. И мы остановились — ближе, чем следовало, и одновременно улыбнулись — легко, светло, свободно.
— А вот и ты, — прошептал некромант, затягивая меня во Мрак сиянием своих зелёных глаз.
— Я ждала тебя, — прошептала в ответ, едва сдерживая желание прикоснуться ладонью к его щеке.
— Это я ждал тебя, — его улыбка становилась всё радостнее, — прихожу, а тебя нет.
— А я по замку гуляла, — говорить правду не стала, хотя очень хотелось, но тихо-тихо спросила: — А ты, случайно, не знаешь, где здесь лорды Содман и Эрхэт?
Непередаваемое выражение удивления на некромантском лице и заданный в ответ осторожный вопрос:
— А что случилось?
— А, — беззаботно повела плечиком, — мне бы не хотелось с ними встречаться. Говорят, они очень жуткие. Особенно лорд Эрхэт.
— Да-а? — Риаган стал крайне заинтересованным. — А что ещё про него говорят?
— Да особо ничего, — мне было хорошо вот просто так — стоять с ним рядом и улыбаться, не думая ни о чём, но кое-что из воспоминаний всё же выплыло и я озвучила сделанный вывод: — Как я понимаю, он один из трёх сильнейших магов в городе. Ты знал?
Некромант обескураженно покачал головой, как-то очень странно глядя на меня, но в итоге сказал нечто совершенно противоположное:
— Догадывался… А кто тебе про… кх, лорда Эрхэта сказал?
— Да-а, неважно, — протянула безразлично и всё же не удержалась, подняла руку, коснулась кончиками пальцев гладкой мужской щеки и улыбнулась, когда на миг прикрывший глаза Риаган подался навстречу, усиливая прикосновение.
Так необычно и приятно оказалось ощущать ладонью его поднимающийся в улыбке уголок рта.
— Ты обещал мне танец, — прошептала, не способная говорить громко.
Некромант распахнул чёрные ресницы, заглянул в мои глаза и я в очередной раз поняла, что просто тону, не в силах удержаться на плову.
— В таком случае, — обезоруживающая улыбка, — позвольте пригласить вас на танец, леди Есения.
И мне отвесили галантный поклон, чтобы выпрямиться, протянуть раскрытую ладонь и замереть в ожидании.
Не переставая улыбаться, я присела в столь же почтительном реверансе, придержав юбку, и вложила свою ручку с весёлым:
— С большим удовольствием, лорд Риаган.
Сильные пальцы сжали осторожно и бережно, боясь навредить, и совершивший грациозный разворот меня некромант повёл меня же в центр зала.
И как-то сама по себе сменилась мелодия, завершая предыдущий танец и начиная новый, и мы вклинились между парами, выбравшись на середину площадки.
Моя ладонь в уверенной руке Риагана, вторая, хрупкая на контрасте, на его широком плече поверх чёрной ткани пиджака, а его собственная ладонь с нежностью обнимала за спину, держась по центру и не спускаясь ниже дозволенного, на поясницу.
— Альсильер, — обозначил
