по печатным и непечатным СМИ.
— Да не бойся ты, будет весело! Возьми спортивную обувь и удобную одежду, развлечемся по-мужски!
У меня начали закрадываться подозрения относительно характера подобных развлечений, но комментировать я их не стал. Разве что уточнил:
— А я когда за кедами в комнату пойду, голых девиц там не встречу?
— Нам ли, соседушко, голых девиц бояться? — громогласно вопросил Эрнест и расхохотался.
* * *
Улица представляла собой сплошную платановую аллею. Местные называли это дерево «бесстыдница» — на нем практически совсем не было коры. Раскидистые кроны смыкались над проезжей частью, прямо над проводами, за которые цеплялись рогами деловитые троллейбусы.
— Не картошку везешь! — выкрикнул обращаясь к водителю какой-то худощавый местный парень, когда транспорт тряхнуло на очередной колдобине.
Этот южный юноша едва не упал, и, чтобы удержать равновесие, ухватился за какого-то немолодого отдыхающего. Почему отдыхающего? Местный никогда бы не надел на себя шорты. Во-первых — поздняя осень на дворе, какого хрена? Только какой-нибудь северянин из Нового Уренгоя или Архангельская на такое способен. Во-вторых — не принято тут шорты вне пляжа носить. Аргумент примерно следующий: "Ш-Ш-ШТАНЫ не имеешь, что ли?"
На остановке троллейбус притормозил, зашипела дверь, и люди начали выходить.
— Нам на следующей! — сказал Эрнест.
Дверь закрылась, за окном снова замелькали стволы платанов и уютные двух-и трёхэтажные кирпичные и каменные домики имперской еще постройки.
— Украли! — раздался удивленный голос. — У меня украли карманные часы!
Жертвой курортного воришки стал тот самый мужчина в шортах! Он всё ругался и возмущался — по делу, кто спорит, а я никак не мог понять, что в этом во всём более удивительное: наличие в восьмидесятых годах у затрапезногодядечки карманных часов (судя по градусу возмущения — «брегет», не иначе), или — тот факт, что карманные часы он носил в шортах, или — талант режиссера-постановщика, который пропадал в безвестном анакопийском карманнике. «Не картошку везешь!»- ну надо же!
* * *
— Это что? — спросил я, глядя на железную дверь и вывеску «Спортивный комплекс «Динамо»».
Нет, я знал что такое «Динамо», более того — сорок лет спустя я ходил сюда в тренажерку, которая размещалась в помещении бывшего борцовского зала, но на кой хрен Эрнест меня сюда привел — вот что было сутью вопроса!
— Федерация дворового бокса, слыхал? Твои земляки, белорусы, кстати, изобрели! Кто дольше выстоит в ринге — вот основная тема! Не хочешь попробовать?
— Так ты меня сюда позвал чтобы рожу набить? — поинтересовался я.
— Хе-хе-хе, — Эрнест даже руки потер от предвкушения. — Ты поставил меня в неловкую позицию перед девушкой, а я поставлю тебе фингал под глазом! Как тебе размен?
Надеюсь, мне удавалось делать вид сомневающегося интеллигента:
— Ну, не знаю… А где, говоришь, изобрели этот «дворовой бокс»?
— В Дубровице, Гомельская область, Белорусская ССР! Такой захолустный занюханный городишко на Днепре, его еще называют «городом разбитых хлебальников»!
— …когда выходишь в Дубровице с танцплощадки, то смотришь высоко на звезды, чтобы… — продекламировал я известную городскую прибаутку.
Прощать ему пренебрежительные слова о горячо любимой родной провинции я не собирался. Его мысли сегодня сосредоточены на фингале? Что ж, тут еще не читали Коэльо и Ошо, и, возможно, не прочитают никогда… Ой, то есть — возможно не знают, что мысли имеют свойство материализоваться.
— Чтобы что? Зачем в Дубровице смотрят на звезды? — не на шутку заинтересовался Эрнест.
Настало моё время улыбаться и разглагольствовать:
— Хе… Это я тебе скажу, когда мы будем выходить с ринга, соседушко! Нам ли бояться смотреть на звезды?
* * *
Эрнест чуть не добился своей цели в первые же секунды боя! Я был очень, очень близок к тому, чтобы получить-таки бланш под левый глаз — едва успел отдернуть голову, и смазанный кросс пришелся в скулу. Хорошо хоть — не в бровь!
Он работал кулаками как паровая зернодробилка, орудовал будь здоров! А еще и выплясывал на ринге в стиле «порхай как бабочка»! Определенно, москвич в бою был эффектен. Я даже растерялся поначалу, ограничиваясь нырками, уклонами, блоками и подставкой под его удары многострадальных предплечий, и огрызаясь быстрыми короткими выпадами — не такими убийственными как мне бы хотелось. Всё-таки я привык иметь дело с противниками, длина рук которых существенно уступала моей, а с Эрнестом мы были практически одного роста…
В какой-то момент я понял: ему не хватает ног! Он совершенно точно посещал какую-нибудь из московских подпольных школ каратэ, и теперь постоянно дёргался, ограничивая свою технику ведения боя исключительно руками.
— Эге! — сказал вслух я.
— Чего — эге? — удивился Эрнест, от неожиданности даже отскочив назад.
Конечно, отвечать я ему не стал. Я стал ему на ногу, на самые кончики пальцев, а потом, уклоняясь от выброшенной вперед левой руки, поднырнул под нее, вошел в клинч и от души припечатал сначала слева — в печень, а потом справа— апперкотом — в подбородок.
В подбородок не попал — соседушко всё-таки был парень резкий, успел отдернуть голову. И пресс у него был что надо — дух выбить не получилось. Но зато самый кончик носа его пострадал, и кровь мощным потоком полилась ему на грудь, живот и шорты-боксёры.
— На звёзды в Дубровице после танцев смотрят для того, Эрнест, — проговорил я, поднимая руку и останавливая бой. — Чтобы кровь из разбитого носа не заляпала штиблеты.
— Так ты… — он шмыгнул носом очень забавно, и попытался потереть глаза боксерскими перчатками — они слезились.
— Так я из Дубровицы.
— И…
— «Полтос», — сказал я. — Не стану же я с собой таскать значок, я же не пижон какой-нибудь, а?
— А-а-а-а… — в глазах московского мажора появилось, кажется, уважительное выражение.
Уже в раздевалке, когда мы приняли душ и одевались в цивильное, он спросил:
— А ты в Москву в ближайшее время не собираешься? У нас там отделение Федерации на три тысячи человек! Нам "Динамо" помещение предоставляет по выходным… Приехал бы, рассказал о зарождении движения, мы бы с тобой матч-реванш провели…
Ес-с-с-с! Я постарался, чтобы торжество не слишком явно отразилось на моем лице.
— Пожалуй что и собираюсь. Меня в МГУ на семинар звали, в начале ноября…
— Вот! Отлично! Я тебе сейчас напишу телефон и адрес, где меня искать!.. Хотя, зачем сейчас? На ужине встретимся, ага?
— Ага.
Было ли мне стыдно, что я втерся к нему в доверие и собираюсь использовать в рамках журналистского расследования? Ни капельки!
Глава 8, в которой дерутся две обезьяны
случай с обезьянами — реальный, остальное — выдумка, ничего такого не было. или
