причин для беспокойства. А с объективной точки зрения все происходящее вообще представлялось ему диким и абсурдным.
Однако, когда приходили страшные фантазии о ночлегах под мостом, Джереми часто сковывал ужас. Перспективы нищеты и падения на самое дно казались ему такими реальными и убедительными, что он не мог здраво рассуждать. Раздавался голос, и через несколько мгновений то, что обычно представлялось маловероятным и даже абсурдным, превращалось в неизбежность. В такие моменты Джереми весь оказывался во власти страха. Проходило какое-то время – и в голове у него прояснялось: пугающие мысли исчезали. Он как будто пробуждался, и картина реальности становилась более приемлемой и даже радостной.
Джереми не знал, что с собой делать. Мгновенные переходы от спокойствия и уверенности в том, что все в порядке, к уязвимости перед мыслями и голосами, которым он верил, пугали его едва ли не так же, как перспектива лишиться крова над головой и закончить свои дни под мостом.
Джереми пришел ко мне на консультацию, переживая не только за свое материальное положение, но и за психическое здоровье. Как же может быть, чтобы его настолько поглощали страхи, которые при свете дня кажутся абсурдными?
«Вы только послушайте, какие мысли у меня бывают в течение дня! – говорил он. – Я дошел до ручки! Мне кажется, что все прекрасно, а через минуту я уже уверен, что надо что-то предпринимать ради своей безопасности. Как мне отличить истину от лжи?»
Из наших разговоров стало ясно, что Джереми придает голосам большое значение. Он много думал о своих мыслях, а это может любого быстро завести в тупик. Джереми убеждал меня, что, раз у него в голове то и дело раздаются пугающие голоса, это должно что-нибудь да значить и под угрозой если не его материальное положение, то психическое здоровье.
Смятение Джереми, конечно, было мне понятно. Как, вероятно, оно понятно и вам. У всех бывают лихорадочные, сбивающие с толку мысли – вторящие или противоречащие друг другу голоса, которые нас обескураживают.
Джереми не понимал того же, чего не понимают и большинство людей: голоса, ввергающие его в панику, – это не он сам. Голос, который он слышал, не был его голосом. И то, что он говорил, не было полезным предупреждением. Голос ни в коей мере не сообщал ничего заслуживающего доверия, значимого или правдивого. Это была просто мысль, связанная с привычкой, или то, что иногда называют аддиктивным голосом (Trimpey, 1996)[6].
ЛЮБОЙ ГОЛОС, ПОДДЕРЖИВАЮЩИЙ ВАШУ ПРИВЫЧКУ, – ЭТО НЕ ВЫ САМИ
Аддиктивный голос можно описать как голос у вас в голове, который олицетворяет привычку. В случае с поведенческими стереотипами это любое рассуждение, убеждающее, что поступить привычным образом или подчиниться побуждению – хорошая идея. В случае с ментальными привычками это любые повторяющиеся причиняющие страдания мысли, которые при более ясном состоянии ума выглядят надуманными или далекими от истины. Для Джереми это был аддиктивный голос, внушавший, что его финансовое положение под угрозой.
Для нас естественны ничем не омраченные благополучие и спокойствие ума. Единственное, что может это затмить, – мысли (часто субъективные и привычные), в которые мы регулярно погружаемся. Этот духовный принцип очень помогает отличить аддиктивный голос от истины. Попросту говоря, если мысль вызывает боль, значит, она не имеет отношения к объективной реальности. Мысли и внутренний голос, вызывающие страдания, – это необъективное и далекое от истины персональное мышление.
Аддиктивный голос твердит, что вы никогда не избавитесь от своей привычки, – так зачем пытаться? Он любит говорить, например: «Давай еще разок – этот раз не считается». Или: «Начать новую жизнь можно и завтра». Или: «Если это не срабатывало раньше, то почему сработает сейчас?!»
Джереми аддиктивный голос пугал: «Не расслабляйся: ты не защищен. Все может кончиться в один момент, и ты окажешься на улице». Он убеждал Джереми откладывать как можно больше денег и ругал его за траты. А еще призывал принимать всерьез свои предостережения: «Ты, может быть, думаешь, что я всего лишь иррациональный страх и от меня можно отмахнуться? Ты об этом пожалеешь!»
Нетрудно понять, каким образом Джереми постепенно пришел в состояние крайнего смятения. Каждый раз, когда у него в голове прояснялось, он понимал, что его страхи вряд ли оправдаются. Но голос тут же внушал, будто Джереми сильно рискует, когда не волнуется. Поток противоречащих друг другу мыслей никогда не прекращался.
Что важно понять об аддиктивном голосе и о любой мысли, поддерживающей привычку и мешающей вам меняться? Этот голос – всего лишь мимолетная мысль; это не вы.
В главе 3 мы говорили об ощущении, будто вами командуют, словно у вас не одно сознание, а два. Словно вас в одно мгновение поглощает нескончаемый поток летучих, переменчивых мыслей.
Вы всегда здесь. Вы не можете никуда деться. Но вашу истинную, здоровую натуру временами затмевает рой деструктивных мыслей. Аддиктивный голос – элемент персонального мышления. Если снова прибегнуть к погодному сравнению, которое я использовала во введении к книге, то аддиктивный голос и персональное мышление в целом – это облака и грозовые тучи, затягивающие небо, а ваша здоровая, свободная от привычек натура – это само небо, ясное и чистое. Погода может испортиться и нарушить привычный порядок, но она всегда корректирует себя сама. Погодные явления возникают и исчезают сами собой и, как бы они ни были суровы, никогда не оказывают на небо длительного воздействия.
Чем яснее вы понимаете, что мучительные мысли, побуждения – это не вы (как и все остальное, что ввергает вас в смятение и вам вредит), тем легче не принимать аддиктивный голос всерьез. Вы осознанность, отмечающая его звучание. Вы свидетель его появления; вы сознание, переживающее побуждения и внутренние конфликты, но вы не сами побуждения и внутренние конфликты.
Вы не обязаны верить аддиктивному голосу. Ведь это аддиктивный, а не ваш собственный голос. И как бы он ни был убедителен, это всего лишь мимолетная мысль, мелькающая у вас в голове.
Мой клиент Джереми знал, что у него все будет в порядке; знал он и то, что в беспокойстве нет абсолютно ничего хорошего и что оно никак его не защитит. Единственной проблемой Джереми было неверное понимание: он принимал пугающие голоса всерьез и полагал, что, раз он так долго их слышит и они так настойчивы, значит, в их внушениях есть доля истины. Он думал, что голоса – в какой-то мере отражение его самого.
И поскольку Джереми относился к этим мыслям и голосам серьезно, они воздействовали на него. Они могли причинять ему вред лишь потому, что он придавал им значение.
СВОБОДА
Чем больше Джереми узнавал об
