— Я… Вроде как поранила его…
— Эвер!
Трудно смотреть в потрясенное лицо Деймена, и все же заставляю себя не отводить глаз.
— Понимаю, ужасно, только все не так, как ты подумал. Я… хотела доказать, что он из шайки бессмертных негодяев. А когда поняла, что неправа… Отвезла его в больницу.
— А мне почему не рассказала?
Деймен не скрывает обиды.
Я вздыхаю, глядя ему в лицо.
— Стыдно было. Я и так вечно все делаю неправильно, долго ли ты будешь терпеть?
Он кладет руки мне на плечи.
— Эвер, я люблю тебя без всяких условий. Я не собираюсь тебя судить. Я не буду сердиться на тебя, не буду наказывать. Я просто тебя люблю, вот и все.
В его глазах столько тепла, столько нежности…
— Пойми, тебе незачем что-либо от меня скрывать. Я всегда буду с тобой. Если ты запутаешься, если тебе будет трудно — только скажи, я сразу приду на помощь.
Я киваю. Говорить не могу. Какое счастье, что меня любит такой человек — хоть я и не уверена, что достойна его любви.
— Ступай, позаботься о своем друге, а я позабочусь о двойняшках. Встретимся завтра, да?
Быстро поцеловав Деймена, заставляю себя отпустить его руку. Дальше наши дороги расходятся. Зажмурившись, представляю себе портал — мерцающую золотистую дымку, которая вернет меня домой.
Приземляюсь возле коттеджа Джуда. Стучу в дверь, какое-то время жду ответа и в конце концов решаюсь войти без приглашения. Обшарив все комнаты, а также двор и гараж, снова запираю дверь и отправляюсь в магазин.
По дороге нужно пройти мимо бутика, который принадлежит Роману. Один взгляд на витрину, на вывеску с надписью «Ренессанс» над дверью — и готово дело, волшебство Летней страны растаяло, как дым, и меня вновь заполняет тот странный чуждый пульс, неумолимый и отвратительный.
Собрав остатки воли, принуждаю себя пройти мимо. Внезапно отяжелевшие ноги не желают повиноваться, дышу неглубоко и часто.
Я словно приросла к месту. Бежать нет силы. Внутри кипит чудовищная жажда: видеть его, быть с ним. Мною правит мерзкий узурпатор, словно и не было сегодняшнего чудесного вечера.
Зверь пробудился и требует пищи. Бесполезно рваться прочь отсюда, пока не поздно, — потому что поздно.
— Надо же, кого я вижу!
Роман возникает в дверях, сверкая зубами и золотом кудрей, не сводя с меня горящих глаз.
— Какая-то ты… вся на взводе. Ничего не случилось?
Его поддельный британский акцент обычно меня неописуемо бесит, а сейчас кажется до того соблазнительным, я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься к Роману, забыв обо всем. Внутри продолжается эпическая битва: я сражаюсь против странного, чуждого ритма.
Роман смеется, откинув голову назад и демонстрируя татуировку в виде уробороса. Змеиные кольца то сворачиваются, то разворачиваются, крошечные глазки ловят мой взгляд, а длинный узкий язык манит подойти ближе.
И вопреки всему, что мне известно о добре и зле, о бессмертных и злодеях, я делаю шаг вперед. Потом еще один, и еще. Глаз не могу отвести от Романа — великолепного, потрясающего Романа. Кроме него, мне никто не нужен. Где-то в глубине все еще бьется бледный проблеск меня-прежней, кричит, умоляет, чтобы его услышали… Как же! Вскоре его окончательно заглушает поселившийся во мне всепобеждающий пульс.
Имя Романа готово сорваться с губ, он так близко, что я вижу фиолетовые крапинки в его глазах, ощущаю прохладу его кожи.
— Я знал, что ты придешь. — Роман улыбается, неторопливо оглядывает меня и запускает руку в спутанные волосы. — Добро пожаловать на темную сторону Эвер! Я думаю, тебе здесь понравится.
Его смех окутывает меня восхитительным морозным объятием.
— Неудивительно, что ты бросила нудного старикашку Деймена. Я был уверен, что рано или поздно он тебе надоест. Бесконечное ожидание, грусть-тоска, кошмарное самокопание… Я уж не говорю о вечных потугах «творить добро». — Роман морщится, словно ему даже думать об этом противно. — Как ты его терпела столько времени? И ради чего? Мне больно тебя расстраивать, золотце, но грядущая награда на небесах тебе не светит. Твое будущее — здесь. — Он притопывает ногой. — На земле, и только. Так зачем зря тратить время? Наслаждение надо хватать обеими руками, не откладывая. Ты и не представляешь, Эвер, какие наслаждения нам подвластны… По счастью, я не обидчив. С удовольствием буду твоим наставником. Итак, золотце, где начнем — у тебя или у меня?
Его пальцы скользят по моей щеке, по плечу, спускаются ниже, вдоль свободного ворота платья. Прикосновение ледяное в буквальном смысле слова, — и все же я подаюсь навстречу. Закрыв глаза, погружаюсь в ощущения, мысленно умоляю дотронуться еще, продвинуться ниже, я готова на все, чего бы он от меня ни потребовал…
— Эвер? Это ты? Что за нафиг?!
Оглядываюсь — позади стоит Хейвен. Ее глаза мечут молнии. И гнев ничуть не утихает, когда Роман со смехом отталкивает меня — так легко и небрежно, словно я для него ничего не значу.
— Я тебе говорил, золотце, что она прибежит!
Он окидывает меня взглядом — дрожащую, мокрую, как мышь, настолько обезумевшую от вожделения, что мне больно смотреть, как его рука ложится ей на талию.
Они поворачиваются ко мне спиной и уходят в дом.
Доносятся слова Романа:
— Ты же знаешь Эвер. Ей всегда неймется.
ГЛАВА 11Я бегу.
Мелькают кварталы, прохожим я кажусь стремительным размытым пятном. Мне безразлично, какой меня видят, что обо мне думают. Главное — избавиться от ужасного захватчика, вернуть себя-прежнюю.
Джуд как раз собирается запереть дверь магазина, когда я врываюсь внутрь, чуть не сбив его с ног.
— Помоги мне! — Я стою перед ним, задыхаясь и надсадно хрипя, похожая на сломанную заводную игрушку. — Мне больше некого попросить!
Он оглядывает меня, сощурив глаза и тревожно сдвинув брови, а потом ведет в заднюю комнату. Ногой выдвигает на середину кресло и жестом предлагает сесть.
— Спокойно, — приговаривает Джуд. — Дыши глубже. Не знаю, что у тебя стряслось, но все можно поправить.
Я мотаю головой, вцепившись в подлокотники, чтобы не вскочить и не кинуться обратно, к нему.
— А если нельзя? — Глаза у меня безумные, щеки горят, голос то поднимается почти до визга, то срывается. — Если ничего уже не поправить? Вдруг я… окончательно сломалась?!
Джуд обходит вокруг стола, падает в кресло и начинает крутиться туда-сюда, обстоятельно меня рассматривая. По его спокойному лицу ничего не прочтешь. Медленные, ритмичные движения постепенно и меня успокаивают. Я откидываюсь на спинку кресла, дышу ровнее и стараюсь сосредоточиться на его дредах, рассыпавшихся по футболке с цветным изображением Ганеши.[2]
