— Инка, ты живая?
Он еще издевается. Голосочек такой ехидный.
— Сил хватит, чтобы тебе по шее дать.
— Подушкой? — мужчина подошел, уселся на ковер там же, где еще недавно сидела его сестра, весь такой элегантный, в черном костюме, да еще и надухарился, похоже, на этот раз пахнет озоном и цитрусовыми. На свидание, что ли, бегал, пока невеста по работам шастала?
— Снежком. Конрад, что за фокусы с защитой?
— Что-то случилось? — разом веселье пропало. Нахмурился, посерьезнел.
— Угу. Жених случился. Который якобы оборотень, но летают от меня почему-то вампиры.
— To есть уже понадобилась, — протянул задумчиво блохастик и завис, явно что-то обдумывая.
— Конрад… Я ж не у тебя, так у мелкой узнаю.
— Угу, — согласился мой будущий муж. — И накрутишь себя по полной. Помнишь, я говорил о смешанных браках?
— И кто?
— Мать. Наполовину вампир, наполовину оборотень. Ее вампирья сущность никем не афишируется, как понимаешь.
О да. Понимаю.
— Ты на четверть вампир и потому умеешь ставить защиту?
— Ну… Если убрать годы, посвященные магическим тренировкам, то это самый логичный ответ.
Желудок ворчливо заурчал, напомнив, что последний раз я ела черт-те когда. И вообще, поменьше болтать надо. Пожевала что-нибудь относительно съедобное, и в люлю.
— Сейчас служанку пришлю, — понятливо хмыкнул блохастик, поднялся и вышел. Я только тяжело вздохнула. Мало того, что он оборотень, так еще и кровь пить способен. Наверняка. Боги этого мира, за кого я замуж собралась?!
Заснула я поздно, сама не знаю, почему, вроде и поела сытно на ночь, не забыв «заполировать» овощной салат и пару отбивных куском пирога с картошкой и черным кофе с приличным куском молочным шоколада, и в очередной раз объевшийся норг усыпляюще мурчал под ухом, и в голове было пусто, мысли от сна не отвлекали, и все равно долго лежала и пялилась в темноту. Потом, наконец, меня сморил желанный и долгожданный сон, вот только, похоже, на улице к тому моменту пробивался рассвет, так что выспаться предсказуемо не удалось.
— Инка! Инка, просыпайся! Ну Инка же!
Кто это тут в самоубийцы записался?
— Ой! Снежок, она лягается! Инка!
Вилис. Только она способна настолько громко верещать. Эй, а который час? Я же на работу опоздаю!
Подскочила, затрясла тяжелой головой, пытаясь сбросить с себя липкие остатки сна, паутиной покрывавшие разум.
— Инка, мы в город. Ты с нами?
Еще пару раз потрясла головой, потом только уловила смысл сказанного.
— А работать когда?
— Так сегодня же праздник, у всех выходной!
Да? Это мне так повезло — полночи не спать именно под выходной? На слово «спать» мозги среагировали мгновенно, услужливо вбросив в голову воспоминание о ночном кошмаре. Блин-оладик. Лучше б я вообще не ложилась.
— Вилис…
— А?
— Тут поблизости лес есть?
— Да, старый, страшный. Нас с Лотиром туда не пускают.
И рассказала, и нажаловалась. Вот же трещотка.
— Густой? С очень высокими деревьями?
— Ага. А почему ты спрашиваешь?
Потому что ничего хорошего от своих снов в этом мире с некоторых пор не жду.
— Ты не знаешь, Конрад дома?
Норг вдруг вскочил с кровати и ленивой трусцой направился к двери. Э… Он завтракать собрался? Или жениха моего привести? Если второе, то, надеюсь, не погрызенного…
— Инка…
Сидит канючит. Смотрит, как тот кот в Шреке.
— Угу. Я.
— Инка, у тебя от меня секреты, да?
Нижняя губа подрагивает, в глазах слезы. Ребенок, у меня куча младших сестер, так что твои фокусы не подействуют.
— Ну Инка… Почему меня все маленькой считают? Я уже взрослая! Мне скоро замуж выходить!
Я поперхнулась слюной и закашлялась. Уморит она меня. Нашла критерий взрослости. Дитя дитем, а туда же: замуж…
— Инка, что-то случилось? — в комнате, под конвоем бдительного Снежка, появился между тем встревоженный оборотень, в однотонной синей пижаме и утепленных домашних тапочках, сразу ясно: из кровати бедного вытащили.
— Не то чтобы… Поговорить надо. Сейчас.
Блохастик кивнул и посмотрел на сестру. Да-да, я таким же взглядом на мелкоту смотрела, когда надо было заставить их домашними делами заняться. Вилис фыркнула обидчиво и выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Норг вольготно разлегся на кровати справа, жених умостился слева. Зажали.
— Конрад, мне сегодня кошмар приснился. Очень реалистичный. А после некоторых событий в больнице…
— Рассказывай.
Хорошо сказать — рассказывай. Понять бы еще, с чего конкретно начать…
— Я увидела себя возле высокого темного леса, древнего такого, страшного, не знаю, как поточней объяснить, — даже теперь, бодрствуя, я с трудом удержалась, чтобы не поежиться при воспоминании о тех деревьях, как будто присутствовавших при зарождении этого мира. — На самой высокой сосне, или что тут у вас, с иглами и отростками по всему стволу, висел труп, сморщенный, маленький, будто ребенка убили. И голос в голове, ехидно так: «Будут еще пятеро, потом — ты». Ну и смех, как у пьяного демона. Я бы на расшалившиеся нервы списала, но мои учебники земные пропали…
Брать с собой невесту оборотень не хотел. Очень сильно не хотел. Пришлось: я вопросительно подняла брови и поинтересовалась, не думает ли он, что от работника единственной в городе больницы можно будет что-то утаить? Блохастик скривился, но отправился к себе, переодеться в деловой костюм, а затем честно подождал целых десять минут, за дверью, естественно, пока я натянула на себя привычные черные джинсы с темно- коричневой вязаной кофтой, обула любимые серые кеды и заглотила, почти не жуя, словно питон, три пирожка с мясом, запив их двумя чашками очень сладкого кофе.
В той же самой самоходной карете, каждый день катающей меня на работу и обратно, Конрад направился в местную полицию — городской сыск. Серое каменное здание, высотой в три этажа, с узкими окошками и зарешеченной дверью, встретило нежданных визитеров суматохой, криком и беготней.
— Стой, кто идет? — преградил нам дорогу здоровенный тролль размерами больше Аринора раза в полтора.
— Пропусти, Нил! Кон, ты вовремя! Потом, все потом. Поехали, — мелкий гномик, чуть повыше Астона, мне примерно по пупок, ураганом пролетел мимо и исчез где-то за домом. Оборотень, попытавшийся было заговорить с этой мелочью, лишь пожал плечами и направился следом. Со мной в качестве прицепа, естественно.
Длинная узкая карета, больше похожая на паровозик с несколькими прицепами, приветливо распахнула двери. Мы залезли внутрь — блохастик, затем — я. В полутьме с трудом удалось разглядеть в углу табурет, уселась там и в течение поездки молча наблюдала, как семь-десять существ мужского пола и разных рас что-то жарко обсуждают, машут руками, громко кричат и топают ногами.
